Законы амазонок. Часть 2

Олиф нервно бросает карандаш в сторону, и обходит стол по кругу. Она поглаживает себя по волосам, словно хочет убрать прядь, но они и так плотно стянуты в узел. Устало выдыхает и поднимает на меня глаза.

– Прости Ливи. ― Ее голос мягкий. Куда только делась агрессия? Хочу верить в её искренность, хоть и видела какая она хорошая актриса. ― В своей дерзости ты бываешь просто невыносимой, но я не имела права говорить тебе неприятные вещи. Послушай, не верь всему, что болтают о Рейнсе. Он достаточно противоречивая особа, от этого и сплетни повсюду. А что касается Массары… ― Она делает паузу устремляя глаза в пустоту, словно переживает снова неприятные события. ― Мы жили не то чтобы хорошо, но по сравнению со зверскими условиями жизни в Криосе, где между работягой и спонсором Центра непреодолимая пропасть, оказалось, что хорошо. Ирис сформировала «Фемину» в Массаре. Президент Антониус поощрял стремление к научному прогрессу, Ученым полагались особые дотации, как и в Криосе. Женщины из партии Ирис в этом отлично преуспели. Еще бы! Ведь между жизнью впроголодь, где, чтобы заслужить смешные субсидии от государства, нужно нарожать с десяток детишек, и сытой жизнью в кресле перед монитором выбор очевиден. Их численность росла, с каждым днем все больше женщин разделяли ее взгляды, однажды они стали продвигать себя в правительство. Антониус был слишком мягок, стар и демократичен, чтобы задавить нарастающие волнения. Ксалиос знал о конфликте и воспользовался ситуацией, сыграв на накале. Так Массара примкнула к Криосу, а Марк Ксалиос превратился в правителя Нового Мира. Зарождающаяся уже тогда оппозиция потеряла свои позиции, а вот «Фемина» все-таки пробилась в Палату Правления. Оппозиция была вынуждена залечь на дно в шахтах старого метро, собирая по крупинкам единомышленников, что готовы стать оппозиционерами, когда придет время. Родители поддерживали оппозиционеров, поэтому мы считаем своим долгом, именно сейчас, когда ситуация повторяется, сделать всё ради того, чтобы отстоять ценности, за которые они боролись: семья, свобода, социализм, право выбора.

Нужно отдать должное, ораторские талант в этой семье заточен под разжигание революций. Она с таким огнем говорит о переменах, что даже я на миг прониклась жаждой перевернуть здесь всё с ног на голову, только бы получить в конечном итоге призрачные социализм и право выбора.

– Ну, а что насчет Рейнса?

– Мы выросли вместе. Мама вовлекала нас с Дарием в свою работу. Как только Рейнс достиг кадетского возраста, отец взял его к себе на службу. При новой власти Дарий и Рейнс получили шанс показать себя и оба получили достойные места благодаря собственным заслугам. Так что все что ты слышала, лишь пустая болтовня и не более.

– И все же, от части болтовня не пустая.

Олиф приподнимает левую бровь.

– Что ты имеешь в виду?

– Что он был приемником твоего отца.

– Приятно знать, что сплетникам так же не чужда и правда. Отец был добрым человеком, его сила заключалась в умении видеть людей.

Она тяжело сглатывает, обрывая предложение на полуслове. После всего услышанного мне становится стыдно за то, что поверила Бораису. Грубость Рейнса не дала мне никаких шансов верить в его порядочность. Вокруг слишком много лжи, поэтому, как бы мне не хотелось верить Олиф, а в глубине души тень сомнения оставляет свой след. Возможно это очередные призрачные истинны в которые меня заставляют верить, чтобы бы я стала вовлечённой в их дело?

– Ну достаточно об этом! ― отмахиваясь от внезапно нагрянувшей пелены грусти, добавляет Олиф. ― Нам пора возвращаться, а мы ещё не решили, что делать с твоими волосами.

– Волосами? ― поглаживаю себя по голове.

– Да. Ты слишком броская в глаза, а учитывая повышенное внимание к нам, нужно подумать, как сделать тебя неприметной.

Я вспоминаю девушек на улице. Что их всех объединяет? Высокий рост, темные волосы, карие глаза и оливковая кожа… Я выгляжу совсем иначе. Да уж… Скрыться от лишнего внимания будет сложно. Они настолько однотипные, что для того чтобы хоть как-то выделяться одеваются в странные балахоны и разукрашивают себя неестественными оттенками. Синий, зеленый, ярко-желтый и… Перечисляя цвета, я невольно гляжу на запястье, разглядываю потрёпанный браслет и вдруг в голову приходит сумасшедшая идея.

– Есть у меня одна мысль по этому поводу.

Глава 5

Мы возвращаемся в лагерь. Я все время касаюсь своих волос поправляя их по поводу и без. Улавливая свое отражение в блестящих поверхностях в груди вспыхивает чувство, что напоминает резкий подъем на качелях. Теперь я буду помнить, чего мне всегда не хватало и стремиться к совершенствованию себя. Наверное, поэтому Рейнс так часто крутит свою золотую монетку в руках. Мне так и не удалось разгадать секрет странного подарка его матери.

Я не только выгляжу иначе, я чувствую себя другой. Будто я поднялась на очередную ступень принятия того, кто я есть. Тогда на ринге была первая, а теперь этот взбалмошный поступок, он стал ступенью номер два.