Законы безумия 3. Одна любовь

Богдан без церемоний расстёгивает ремень на джинсах и резким движением задирает моё платье. Нагло тянет за резиночку стрингов, и всё, что я могу, – издать стон.

Шелест усмехается, проникая пальцами внутрь. Несколько грубых, глубоких движений, а у меня сносит крышу.

– Мокрая, просто по щёлчку, для меня.

Мне плевать, как он это говорит. Плевать, что, возможно, хочет задеть. На всё плевать. Я хочу лишь одного – почувствовать его в себе. До одури.

А он, как и всегда, читает мои мысли. Подхватывает под коленом, разводя мои ноги шире, и входит на всю длину. Его грубость возбуждает ещё больше.

Меня потряхивает, и я не понимаю, что происходит вокруг. С силой вцепляюсь в его плечи, отвечая на поцелуи, двигаюсь ему навстречу.

Это агония. Сумасшествие. Я утопаю в этой страсти, ненависти к себе, слезах и диком блаженстве.

Его запах, прикосновения…

Окончательно отпускаю себя, поддаваясь его напору. Умоляю не останавливаться, стоны становятся громче, и нас могут слышать, но мне нет до этого дела. Нет. Всхлипывая от накрывающей волны экстаза, обессилено падаю в его объятия.

Но он не настроен иметь со мной больше ничего общего.

Шелест отстраняется, с силой сжимая мои плечи. Смотрю в его глаза и не вижу там ничего. Пусто. Все выжжено дотла. Он ненавидит меня, презирает…

Касаюсь ладонями холодной стены, а после приваливаюсь к ней всем телом. Между нами по-прежнему мало воздуха. Мы задыхаемся от этой близости.

Тянусь к нему, но он отрицательно качает головой. Медленно. С горящей в глазах злобой.

Опускаю руку, поджимая губы. Выдавливаю истеричную улыбку и хочу удавиться. Хочу ему всё рассказать. Очень хочу. Но не могу. Какой в этом теперь смысл? Это его погубит. А Гриша никогда меня не отпустит. От него убежать либо на тот свет, либо когда-нибудь ему самому всё это надоест, и, возможно, он меня выкинет.

Всхлипываю, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы. Но резкий звук застёгивающейся ширинки отрезвляет.

Чувствую себя разбитой окончательно. Знаю, что он сейчас уйдёт. Уйдёт и забудет обо всём этом, как о маленьком недоразумении. Пьяной выходке.

Он уйдёт, а я ничего не смогу сделать. Ничего…

– Прости меня, – не поднимаю глаз, – прости, – шепчу, впиваясь ногтями в своё запястье, – я…

– Гера, мне пох*й, – ухмыляется.

Смотрю на его губы и давлюсь собственной слабостью. Никчёмностью. Он может жить дальше, а я нет…

– Всё, что было между нами, ничего не значит. Никогда не значило. Да ты сама это знаешь.

Поднимаю глаза, отчетливо понимая, что каждое сказанное им слово тщательно подобрано, чтобы унизить меня.

– Прости, у меня сегодня ещё много дел.

Слышу, как он поворачивает ручку двери, и ничего не могу сказать.

Шелест уходит. Словно его и вовсе здесь не было.

В голове ужас. Я боюсь туда идти. Боюсь ехать домой. Мне страшно, если Гриша узнает… хотя нет, я боюсь не этого. Я привыкла к боли, привыкла к унижениям. Я боюсь лишь одного – понять, что всё, что сегодня произошло… этого больше никогда не будет. Не будет Богдана, прошлого, всё, что было, уходит в небытие. Я словно живу сквозь текущее вокруг меня время. Не здесь и сейчас. Не сегодня, не завтра. Меня нет. Меня давно уже нет.

Когда возвращаюсь в зал, то губы немеют. Пальцы холодеют, а сердце покрывается коркой льда. Шелест сидит в центре зала с какой-то девкой. Улыбается. Она что-то мило ему рассказывает, а он слушает её с таким видом, словно это самая интересная вещь в мире.

Он не смотрит в мою сторону, даже не подает вида, что вообще меня заметил. Сглатываю и, прикрыв ладонью надорванный разрез платья, сажусь за свой стол.

Дашка хмурится. Она явно узнала Богдана, да и как его не узнать?

– Я надеюсь…

Я молчу. Складываю ладони перед собой и молчу. Кстати, отца и Гриши за столом нет.

– Хорошо, что Гриша пьян, и Броня увел его играть в бильярд. Иначе мне страшно подумать, что б он с тобой сделал. Ты вообще думаешь, что творишь? – она начинает повышать голос.

– Это не твоё дело. Поняла? – шиплю, убивая её глазами.

Я чувствую, как немного подавшаяся вперёд Дашка резко отстраняется, прижимая пятую точку к стулу. Её лицо меняется, на нём яркой краской прописывается недовольство. Она хмыкает и отворачивается. Мне же всё равно. Сегодня. Я так устала от всего этого театра. Устала от нравоучений… не могу так больше. Не могу…

Барабаню пальцами по столу, но, как только Назаров появляется поблизости, волосы на моей голове встают дыбом. Я чувствую его присутствие всем существом. Хочется спрятаться. Убежать.

Подпираю подбородок кулаком и, лениво зевнув, смотрю на Гришу. Он не должен ничего заподозрить.

– Мы останемся здесь.

Киваю. Он внимательно рассматривает меня, и на его лице медленно вырисовывается улыбка. Сглатываю.

Глава 5

Богдан.

Боль. Голова рвётся на части. Я еле разлепляю веки и хочу сдохнуть.

Закрываю глаза и чувствую её прикосновения. Они не настоящие. Они лишь в моей голове, но сегодня я хочу их чувствовать. Хочу смотреть на её лицо, на пухлые губы, слышать её голос. Вдыхать её запах.