Законы границы

Я вздохнул. Тере опередила меня с предложением, которое я собирался сделать Сарко на следующий день. Теоретически все было просто: обе стороны хотели одного и того же. Однако я сообразил, что в моих интересах было, чтобы мои посетительницы не знали об этом. Мне было выгоднее продемонстрировать колебания, прежде чем согласиться, — таким образом я завоевал бы их благодарность, заставив их думать, будто я делал им одолжение, соглашаясь защищать Сарко, и они должны были считать привилегией то, что я готов стать его адвокатом. Я положил на столик перед креслом папку с материалами дела и спросил: «Сарко знает об этом?» «Только, пожалуйста, не называйте его Сарко, — тихо попросила Мария робким голосом. — Его зовут Антонио. Ему не нравится, чтобы его называли Сарко, и нам тоже. Сарко это другой человек, и никто из нас не хочет больше знать о нем». Удивленный, я кивнул, извинился и посмотрел на Тере, но она сосредоточенно прикуривала. Я покашлял и продолжил говорить, обращаясь к Марии: «В курсе ли Антонио, что вы решили обратиться ко мне с просьбой защищать его?» «Конечно, он знает об этом, — с обиженным видом произнесла Мария. — Я никогда ничего не делаю за спиной Антонио. Это его идея — попросить вас стать его адвокатом». «Идея Антонио?» — уточнил я. «Да». «А когда Антонио стало известно, что я адвокат?» Мария удивленно посмотрела на меня, после чего перевела взгляд на Тере, которая, погладив пальцем свою родинку возле носа, произнесла: «Я сказала ему». Потом улыбнулась и сказала: «Ты известный человек, Гафитас. Про тебя постоянно пишут в газетах. И по телевизору показывают».

Это все, что я хотел выяснить. Не знаю, удалось ли Тере угадать мои мысли, но она тут же добавила, словно для того, чтобы сгладить эффект от ее предыдущих слов: «В Жироне всего три адвоката по уголовным делам, так что выбора у нас нет». «Двое других тоже хорошие адвокаты», — заметил я, чувствуя себя уже настолько уверенно, что можно было позволить себе поиграть с Тере. «Вероятно, — кивнула она. — Но ты лучший». Комплимент заставил меня улыбнуться. «Кроме того, — продолжила Тере, — тех двоих мы не знаем. Не говоря уже о том, что те двое явно взяли бы с нас больше, чем ты. К чему нам они?» «То, что мы знакомы, вряд ли является преимуществом, — слукавил я. — А насчет оплаты вам можно не беспокоиться: ни один адвокат, тем более в Жироне, не стал бы выставлять вам счет. Защищать Сарко — выгодное дело для адвоката». «Именно поэтому нас не интересуют твои коллеги, — возразила Тере. — Нам нужен ты. И сделай одолжение, не называй больше Антонио «Сарко». Мария уже просила тебя об этом». Слова Тере прозвучали резко, и я невольно задумался о том, не собирались ли они с Сарко шантажировать меня, угрожая раскрыть мою тайну. Тере докурила, отпила воды из стакана и, вопросительно разведя руки, посмотрела на меня: «Гафитас, так ты согласен или нет?»

Я согласился.

— А вас пугало то, что Сарко и Тере могли раскрыть правду о вашем участии в банде?

— Конечно же, нет. Возможно, мне не нравилась подобная перспектива, потому что я не знал, какие последствия она может иметь, но ничего больше. Это был один из рисков, на которые мне предстояло пойти, взявшись за дело Сарко, но в остальном оно сулило сплошные выгоды. Участие в процессе обеспечивало хорошую рекламу моей адвокатской конторе, и, кроме того, мне было очень интересно снова увидеть Сарко через двадцать лет. В тот момент я пребывал в пучине уныния и скуки, считая свою жизнь чудовищным недоразумением, и почувствовал, что это дело могло стать для меня источником обновления и свежей струей. Появление Тере и ее искренняя радость при нашей встрече еще больше утвердили меня в правильности принятого решения. Разумеется, стать адвокатом Сарко означало разворошить опасное прошлое, но разве не лучше было отважиться на это, если мне представилась подобная возможность? Разве не было более безопасным поднять прошлое на поверхность, чем держать его глубоко погребенным? Разве я не был обязан пролить на него свет?

— Что вы имеете в виду?

— Я чувствовал себя в долгу перед Сарко. Подозревал, что перед нашим налетом на отделение «Банко Популар» в Бордильсе я проболтался обо всем Кордобе, и именно это стало причиной нашего провала, в результате которого Сарко, Гордо и Джоу оказались в тюрьме. Я всегда мучился этой мыслью и считал, что Сарко тоже винит во всем меня.

— Это как-то было связано с образом Гафитаса из первой части «Диких парней»? Он отражал отчасти то, каким его воспринимал Сарко, но тот Гафитас являлся вымышленным персонажем. Кстати, в фильме он вовсе не случайно пробалтывается о налете, а сознательно выдает Сарко и предает всех. Тот Гафитас не имеет почти ничего общего с вами.

— Верно. Вот только про Гафитаса из мемуаров уже нельзя так сказать: там он никакой не вымышленный персонаж, и в той версии он как раз пробалтывается. Думаю, это вы тоже помните.

— Прекрасно пошло. Только в мемуарах тоже нет однозначного утверждения, что Гафитас проболтался про налет.