Законы границы

Не помню, что именно она мне ответила, помню только ее уверения, будто на следующий день Сарко мне все растолкует, и две фразы на прощание: «Завтра в три часа в «Ла-Фоне». Не опаздывай». Я провел ужасную ночь, мучаясь сомнениями, идти или нет. То принимал решение никуда не ходить, то через минуту собирался все же пойти. В конце концов на следующий день, около трех часов я уже был в «Ла-Фоне». Вскоре пришли Сарко и Тере. На сей раз она была в шортах, открывавших ее длинные и загорелые ноги. Последним явился Гилье. Сарко, не удивившийся моему присутствию, и не подумал мне что-либо объяснять, а сам я не решился спрашивать — слишком нервничал.

Выйдя из китайского квартала, Сарко, Тере и Гилье начали присматриваться к припаркованным у тротуара машинам, и, когда мы поравнялись с «Сеатом», стоявшим в пустынном переулке, выходившим на проспект Педрет, Тере вытащила из сумочки небольшую пилку с загнутым концом и отдала ее Сарко. Гилье метнулся в один конец переулка, а Тере — в другой. Я остался стоять рядом с Сарко и видел, как тот вставил пилку в щель между дверцей автомобиля и его окном. Он несколько секунд поковырялся там, после чего раздался щелчок, и дверца открылась. Сарко забрался на водительское сиденье, крутанул руль, сунул под него руку и вытащил оттуда пучок проводов. Он скрутил вместе несколько из них, потом присоединил к ним еще один, и мотор завелся. Операция заняла около минуты. Вскоре мы уже выезжали с другого конца города, устроившись в «Сеате».

Около четырех часов мы уже были в Льорете. Въехали в город по широкой улице, по обе стороны которой располагались многочисленные сувенирные магазинчики, дешевые рестораны и закрытые днем дискотеки, а по тротуарам разгуливали туристы в пляжной одежде и шлепанцах. У моря мы свернули налево и направились дальше по дороге, тянувшейся параллельно пляжу. Затем мы опять повернули налево, двигались в сторону от моря, но потом снова вернулись к берегу, поднявшись по извилистому шоссе, прилепившемуся к скалам, и наконец увидели указатель «Ла-Монтгода». «Это здесь», — сказал Гилье, и Сарко припарковал машину на дороге, не въезжая в поселок. Затем он повернулся ко мне, сидевшему на заднем сиденье, и принялся объяснять, что я должен был делать, а Тере достала из сумки щетку для волос, карандаш для бровей и губную помаду. Не знаю, понял ли я тогда объяснение Сарко, но, когда он спросил меня, въехал ли я в тему, ответил, что да. Он сказал: «Теперь забудь все, что я тебе тут втирал, и просто делай то, что станет делать Тере». Я кивнул и в этот момент встретился взглядом с Гилье в зеркальце заднего обзора. «Гафитас уже обделался со страху, — ухмыльнулся тот. — Ничего, кроме «да», промямлить не может, придурок». Сарко велел ему заткнуться, а я с отчаянием посмотрел на Тере, и она подмигнула мне, продолжая расчесывать волосы. Сарко добавил: «А ты, Гафитас, не дрейфь: делай, что я тебе сказал, и все будет нормально. Усек?» Я опять чуть не сказал «да», но вовремя спохватился и ограничился лишь кивком.

Закончив приводить себя в порядок, Тере убрала щетку, помаду и карандаш в сумку и произнесла: «Пошли». Когда вылезли из машины, она взяла меня за руку, и мы начали подниматься по плохо заасфальтированному склону. Поселок казался безлюдным, единственным звуком был шум моря. Среди сосен мы увидели первый дом, и Тере проинструктировала меня: «Говорить буду я. К тебе никто обращаться не станет, но если заговорят по-каталански, отвечать придется тебе. Если нет — просто молчи. Делай то же, что и я. И, самое главное, что бы ни произошло, держись рядом со мной. Кстати, это правда, что говорит Гилье?» Сердце билось у меня под ребрами, как птица в клетке, я покрывался потом, и ладонь Тере выскальзывала из моей взмокшей руки. Мне с трудом удалось выдавить: «Да». Тере засмеялась, я улыбнулся, и ее смех вселил в меня смелость.

Мы приблизились к первому дому и вошли в сад. Тере нажала кнопку звонка. Дверь открылась, и на пороге показалась женщина, судя по виду, только что поднявшаяся с постели: щурясь от солнца, она молча и вопросительно посмотрела на нас. Тере спросила, дома ли Пабло. Женщина с неожиданной доброжелательностью ответила, что Пабло здесь не живет, и Тере извинилась. Мы вышли из сада и зашагали дальше по улице. «Ну как?» — поинтересовалась Тере. «Что?» «Как тебе все это?» «Не знаю», — честно ответил я. «То есть ты уже успокоился?» «Более-менее». «Тогда перестань так сжимать мою руку. Ты мне ее в порошок сотрешь». Я разжал свою мокрую ладонь и быстро вытер ее украдкой о брюки, но Тере сразу снова взяла меня за руку. Мы не стали звонить в соседний дом и прошли мимо еще одного, но в следующем повторили попытку. Нам опять открыли, и на сей раз перед нами предстал старик в футболке. У них с Тере состоялся примерно тот же диалог, что и с женщиной в первом доме, только все это длилось несколько дольше. Мне показалось, что старик, пялившийся на ноги Тере, раздевал ее глазами и, вместо того чтобы поскорее закончить разговор, наоборот, старался затянуть его.