Законы исчезновения

Дом Паоло приближался к ним со скоростью черепахи. Сначала надо было спуститься в каменистую долину, преодолеть ее, а потом взбираться к вершине холма, который оказался гораздо выше, чем представлялось с перевала. Но все имеет свой конец. Кавалькада сгрудилась перед воротами, украшенными сигнальным молотком в виде клюва диковинной птицы.

Сэр Рённ уверенно отбил по врезанной в потемневшую древесину ворот тяжелой металлической плите условный сигнал.

* * *

В ванне, под струями горячего душа, Эйб окончательно лишился сил. Он опустился на скользкое дно каменной ванны и некоторое время пребывал в какой-то прострации. Трудно сказать, сколько времени длилось его путешествие в мир лениво переплетающихся мыслей и уплывающего в неизвестную даль сознания. Пришел он в себя лишь тогда, когда горячие струи, низвергавшиеся на него, неожиданно сменились ледяными, пронзающими тело холодными иглами потоками. Видно, такой контраст был предусмотрен программой этой душевой.

Одежда, предоставленная ему любезным хозяином, разумеется, не была подогнана по размеру, но штаны, слава богу, не сваливались с его поубавившейся за последние дни в объеме поясницы, а рубаха не доходила до колен. Так что к обществу, собравшемуся в столовой, он спустился в более или менее пристойном виде.

Общество состояло из хозяина дома — крепко сбитого русого светлоглазого бородача, сэра Рённа, и еще пары высокопоставленных членов Славного Сословия. Остальным гостям было накрыто «в большом зале», откуда уже доносились звуки разгорающегося застолья.

— Надеюсь, — хозяин жестом указал Эйбу на оставленное для него кресло, перед которым стоял столовый прибор, — вы не откажетесь разделить с нами этот… э-э… поздний завтрак. Или ранний обед… И поделитесь с нами вашей историей…

Эйба не надо было просить дважды. Он поосновательнее устроился в предложенном ему кресле и наполнил свою тарелку из всех расставленных на столе блюд. Хозяин налил в его стопку хрустальной чистоты спиртного и предложил тост за знакомство.

— Кстати, о знакомствах, — сказал хозяин. — Давайте познакомимся поближе. Паоло — это, с позволения сказать, мой местный псевдоним. Меня следует называть…

— Повелевающий Демоном! — вставил в разговор свое слово уже слегка разомлевший сэр Рённ.

— Вы не совсем правы… — улыбнулся хозяин. — Повелевающий Демоном — это мой титул здесь. А имя, данное мне родителями, звучит как Павел. Павел Сухов — урожденный гражданин Республики Джей — к вашим услугам. Но поскольку привыкшим к здешнему диалекту правильное произношение плохо дается, то я согласен и на Паоло. Титулование оставим для торжественных случаев. Вам, должно быть, уже рассказали о… мм… об особенностях моего здесь положения. Так что я не стану много распространяться на этот счет. Лучше будет выслушать вашу историю. И — мой вам совет — не стоит темнить. Мы не судьи и не священнослужители. Поэтому давайте начистоту…

«Начистоту, так начистоту, — подумал Эйб, набивая рот несколько непривычного вкуса паштетом. — После того как я посидел на цепочке в виде товара, предназначенного на продажу, терять мне абсолютно нечего…»

— Авраам Фукс, — представился он. — Гражданин Джея… Как и вы, сэр. Выходит, земляки мы… Профессия — кражи со взломом.

* * *

Кромка перевала скрыла колышущиеся в мареве нагретого воздуха фигурки последних всадников Славного Сословия, покинувших место расправы с табором Лоскутного Племени. И только после этого отовсюду — из расщелин скал, из скрытых в здешней неверной тени каменных глыб, ложбин, из заброшенных нор некогда обитавших здесь тварей и, наконец, просто из-за каменных столбов, обступивших дорогу, — стали выбираться люди. Люди, в который раз лишившиеся всего своего добра и теперь пытающиеся на этом лишенном и капли воды плато спасти от жадного пламени остатки своего имущества.

Воздух над дорогой наполнился истошным воем, проклятиями, рыданием. В чем-чем, а в умении сдерживать эмоции женщин Лоскутного Племени заподозрить было нельзя. Как, впрочем, и в склонности покоряться ударам судьбы. Каждый, кто хоть немного был знаком с характером этого народа, мог быть уверен в том, что уже завтра, когда отвоются завывающие, отрыдаются рыдающие и смолкнут плачущие и проклинающие, наступит новый день. И на рынки и площади, на перекрестки дорог и под навесы придорожных таверн выкатится новая волна смуглых, черноглазых и цепких умельцев накрывать скорлупками орехов блестящие шарики, гадать по картам, по руке и бог знает как еще, угонять из запертых стойл все виды домашней живности, воровать все, что плохо лежит, и перепродавать ворованное, а также делать еще много такого, до чего не всякий ум человеческий может дойти в течение жизни.

Все это обязательно будет завтра.

А пока что вой, плач и рыдания смешивались в воздухе с дымом горящего скарба и возносились высоко над горной дорогой, ведущей к Перевалам.