Законы исчезновения

— Тут вот господин Рядов сказал… — подал голос со своего места Чудин. — В том смысле выразился, что знал, на что идет. Ну, я и про себя то же скажу. Снявши голову, по волосам, знаете, плакать незачем…

Он тяжело поднялся на ноги и стал в неровную шеренгу, которую образовали Рус, Конча и Форрест.

Но и Пятеро — Старые Пятеро — теперь тоже стояли. Словно выстроившись — ряд против ряда.

Один только Эйб Фукс оставался на своей скамеечке недвижим. Недвижим и прошиблен холодным потом. Мелкие бисеринки жемчугом покрывали лоб и щеки записного взломщика. Он настолько слился в одно целое со своей каменной скамеечкой, что даже устремленные на него (теперь — на него одного!) взгляды собравшихся в Часовне Четырех Богов не могли, казалось, вернуть его к жизни. То, что слово предоставлено теперь ему одному, он уже понял.

Эйб обежал всех ждущих ищущим, испуганным взглядом, облизал пересохшие губы. Попытался что-то произнести, но словно лишился голоса. Он сглотнул слюну, судорожным вздохом набрал в легкие воздух. И вдруг выдал нечто неожиданное:

— А может… — как-то растерянно прошептал он. — А может, я этого и хотел? Всю жизнь хотел… Кем-то другим стать…

Похоже, что Эйб вовсе не собирался обращаться к кому-либо из окружавших его. Он снова замкнулся, сжал взятые в «замок» пальцы. Потом заговорил — быстро и путано:

— Я вот… Я подумал… Я все это время думал — зачем мне туда возвращаться? В Миры наши?.. Угу, здесь меня с самого начала на цепь и на продажу… А там? А там тоже цепь. То ли копы накроют, то ли свои тем же копам сольют. А то и «на перышко поставят»… А здесь хоть Дар какой-то…

Он поднял свои водянистые, лишенные обычно осмысленного выражения глаза почему-то на Кончиту. Сейчас в глазах этих читалась мольба о совете. Конча невесело улыбнулась ему в ответ. Потом быстрым движением вынула из кармана монету — Счастливый Серебряный Доллар. Подкинула его в воздух, поймала и окликнула Эйба, завороженно уставившегося на монетку.

— Держите денежку. Сейчас она вам нужнее. Возвращаю. Заодно и кинем жребий — куда вам податься. Загадывайте, Фукс!

Она перекинула Счастливый Доллар через стол.

Эйб поймал его на лету, небрежно заглянул в приоткрытый кулак, опустил доллар в карман и молча поднялся. Поймал обращенные к нему взгляды и угрюмо кивнул.

— Все в порядке, ребята… Старина Эйб с вами…

Он так и не уточнил, что он ставил на орла, а что на решку. Похоже, что ему и не к чему было даже бросать взгляд на монету.

Цинь молча закончила раскладывать инструменты на каменной поверхности стола.

— Ну что ж… — произнесла она как-то рассеянно, словно думая уже о чем-то другом.

Точнее, прислушиваясь к чему-то.

Руслан тоже прислушался. Сперва невольно. Потом встревоженно. Издалека, откуда-то из обступивших долину Часовни отрогов гор, доносился еле слышный пока, но все более и более явственный скрежет. Стон каменных громад…

— Не будем терять времени, — снова деловито и буднично сказала Цинь. — Нам могут помешать…

* * *

Долина Мглы была местом безлюдным.

Не то чтобы народ боялся селиться здесь. Вроде бы бояться тут было нечего. Мрачноватая низина, заросшая непривычными, нигде больше в Сумеречных Землях не встречающимися деревьями, травами и кустами. В зарослях этих водилось и зверье, тоже непривычное и странное. Но не сказать чтобы очень уж опасное или жуткое на вид.

Просто каждому, кого заносило в эти места, очень скоро становилось ясно, что все вокруг чужое. И не место тут для жилья или даже для краткого постоя. Похоже, что звери, птицы и всяческая прочая живность тоже чувствовали нечто подобное. И не только они — деревья и травы тоже.

Мгла только своих принимала здесь. Да и то ненадолго.

Впрочем, случайным путникам, забредавшим в эти места, Мгла вреда обычно не причиняла. Даже показывалась она немногим. Но этой ночью посторонних здесь не было.

Трое спускались в Долину молча. Лишь изредка они перебрасывались парой-другой слов. А навстречу им начинала подниматься Мгла.

Она сначала туманом расползлась в высокой траве — только не утренним, ленивым, молочно-белым разливом, а сумеречным, угрюмо мерцающим дымным маревом. Марево это, не считаясь с почти полным отсутствием ветра, торопливо залило каждую щель, каждую ложбинку почвы. А потом оно — это марево — вдруг, словно вспугнутое неслышимым человеческому уху громовым аккордом, взметнулось вверх на высоту человеческого роста — множеством истончающихся, истаивающих нитей.

Только не истончились и не растаяли эти потянувшиеся к небесам щупальца, а стали набираться сил, расплываться, переплетаться друг с другом, и уже через минуту-другую вся долина превратилась в беззвучно кипящее, онемевшее море тускло мерцающей мглы. Мглы, идущей волнами, стремящейся куда-то потоками. Мглы, закручивающейся водоворотами и пульсирующей скоротечными приливами и отливами.

Троих Мгла захлестнула сначала по колени, потом по пояс. Потом стала подбираться к их лицам.