Законы лидерства [Журнальная версия]

Я пришёл, чтобы наконец-то полностью избавиться от ещё одного наваждения в своей жизни, чтобы увидеть Таню танцующей с кем-то из дружков – или теперь уже – последователей и учеников Рожвы, а среди них немало таких же записных красавцев, как их патрон. Я пришёл, чтобы своими глазами запечатлеть, как она уедет с одним из них на теплоходе, и он будет, обнимая, бережно поддерживать её. Я чувствовал тяжесть своих тренированных кулаков, а в горле клокотала бешеная ярость. Поделом мне! Забылся? Кто ты такой? Передержанный холостяк, заурядный тип, неудачник с претензиями. Тебя стыдно пригласить в дом, познакомить с родителями. «После защиты». Что же, на всякий случай стоит подождать: а вдруг вопреки всему ты выплывешь? Тем более что во времена оны и Кирилл Мефодиевич и Виктор Сергеевич говорили… От тебя и твоего полигена ждали чуда. Ждала и она. Желала превратить жизнь в беспроигрышную лотерею. Нет, дорогая, так не бывает. В жизни как в карточной игре: кто не делает ставок и не рискует, тот не выигрывает! А что выиграет тот, кто поставил всё? Например, такой, как я?..

…От пристани по реке уходил белый светящийся дом, окутанный дымом музыки и веселья.

Потом я долго ещё бродил по улицам один. Надо было привести в порядок свои мысли. Я наблюдал, как ночь постепенно убирает лишние декорации – сначала растворились в темноте деревья, затем – памятники, соборы. Ещё оставались плывущие корабли домов, похожие на тот, в котором уплыла от меня Таня. Но одно за другим гасли окна, словно корабли уходили всё дальше по невидимой реке. А взамен окон в тёмном небе тонкие жёлтые лучики первых звёзд проступали всё ярче, наливались золотом и багрянцем, и я остался наедине со звёздами и своими невесёлыми мыслями…

* * *

Об этом «госте» в институте мы слышали уже недели две назад. Не было сотрудника, не обсуждавшего и не переживавшего новость. Многие его видели, некоторые даже успели пообщаться. И все единодушно считали, что с его помощью Евгений Степанович замыслил сокрушить отдел Александра Игоревича. Однако никто не предполагал его появления в нашей лаборатории.

Я несколько дней проболел и потому был как бы на время выключен из общей лихорадки, сотрясавшей наш институт после смерти Виктора Сергеевича.

И вот неожиданно из директорской приёмной позвонили Кириллу Мефодиевичу и предупредили о «посетителе», а он оповестил сотрудников. Наверное, я волновался больше других: во-первых, не встречался раньше ни с чем подобным, если не считать примитивных промышленных роботов, а во-вторых, у меня были свои предположения на этот счёт.

Он появился сразу же после обеда: ловко переступая на суставчатых ногах, небольшой, метра полтора в вышину, матово поблёскивая пластмассовыми и металлическими деталями. У него не было даже подобия головы, а ячейки фотоэлементов – его глаза – размещались со всех четырёх сторон туловища и разноцветно сверкали, как украшения. Если бы не антенны и не смешные тонкие ноги, он был бы очень похож на наш новый шкаф-термостат. В дополнение сходства спокойным зелёным цветом, изредка помигивая, светилось очко индикатора и прослушивалось тихое шипение воздуходувок. Эти приметы нормального функционирования как бы подтверждали – во всяком случае для меня: «Я только аппарат, машина, неодушевлённый объект, который можно включить и выключить простым нажатием тумблера». Последнее впечатление почему-то успокаивало…

Из этого ходячего «шкафа» высунулось несколько дополнительных антенн, и приятный баритон произнёс:

– Добрый день.

Мы промолчали, и только Кирилл Мефодиевич вежливо ответил:

– Здравствуйте, уважаемый…

– …Шкаф, – прошептал я, и Таня прыснула со смеху, закрывая рукой рот и грозя мне глазами.

Кирилл Мефодиевич не слышал моего кощунства по поводу символа новейшей техники, зато сам «символ» расслышал и довольно миролюбиво произнёс:

– Фраза из Чехова может оказаться остроумной и к месту, а зовут меня – Дэф восемнадцать С, чаще просто – Дэф. Экспериментальный образец. Предназначен для работы на других планетах. В вашем институте прохожу некоторые испытания.

Я вспомнил, что больше всего шушукались по поводу «некоторых испытаний». Говорили, что, пользуясь своими связями, Владимир Лукьянович выпросил Дэфа у робототехников, чтобы он посрамил и «поставил на место» отдел Александра Игоревича. Если это правда, то теперь дело дошло до нашей лаборатории, и я подозревал, до кого персонально.

Дэф подошёл ближе к нашему завлабу и без обиняков произнёс:

– Прошу вас, Кирилл Мефодиевич, показать материалы, о которых с вами договаривались.

Несомненно, в его памяти имелись портреты нужных людей. Всё же меня удивило, как уверенно он ориентируется. Неужели проблема распознавания образов в кибернетике уже решена? До последнего времени, насколько я знал из популярных журналов, именно здесь имелось наибольшее число «подводных камней».