Законы (не)каменных сердец [СИ]

«Фух, это был просто сон» — с облегчением подумала она, видя вокруг лишь темноту и пляшущие красные точки, пытаясь вспомнить последние события.

В памяти тут же во всех подробностях предстала битва с богиней. Потом погоня, мраморные ступени… И чёрный туман.

— Сёстры! — вскочила с ложа, и тут же замерла, прислушиваясь к отзвукам голоса. Свой… но полузабытый. Будто из другой жизни.

Наконец перед глазами проясняется. Видны очертания до боли знакомых стен и мебели. Холодный ветер дует из окна, сквозняком гуляя по комнате, и заносит внутрь крохи желтоватого электрического света с улицы.

Взгляд сам собой упал на дрожащие ладони. Нежно-розовый гель-лак на длинных ухоженных ногтях почему-то на миг стал крайне ненавистен, словно именно он был виноват в том, что…

Что она, кажется, вернулась обратно.

Вырвался судорожный вздох, громко прозвучавший в абсолютной тишине, подкосились колени. Подавшись чуть назад, нащупала рукой кровать и кулём упала на неё, пытаясь осмыслить произошедшее.

«Не могли же мне присниться полгода, из которых я помню каждый чёртов день! Значит, я вернулась… Или всё же сошла с ума? — размышляла она, ощущая ноющую тупую боль во всём теле. — Если нет, то надо радоваться — я ведь могла умереть»

Но радоваться почему-то не получалось.

В каком-то трансе нашла ладонью выключатель и, заставив себя удержаться в вертикальном положении, шагнула к зеркалу во весь рост.

Оттуда на неё смотрело совершенно смертное лицо, как далёкий призрак, своё собственное отражение.

Но что-то в нём изменилось. Взгляд? Ломаная линия губ?

Она и впрямь походила на сумасшедшую.

Повинуясь неожиданному порыву, стянула верхнюю часть пижамы и встала так, чтобы можно было рассмотреть спину.

Увидев отражение, нахмурилась и сглотнула царапающий горло ком: на спине красовались два продолговатых характерных шрама, которых раньше не было и быть не могло…

* * *

Вера в хороший конец — подсознательная потребность человека. Мы можем быть сколь угодно циничны, но в какой-то момент что-нибудь нет-нет да шевельнётся в груди — тень надежды. Очень больно, когда эту надежду реальность ломает об колено. С Ксюшей это случилось неожиданным образом — когда она, убедившись, что «вернулась» в тот же самый день, с которого всё началось, принялась читать то, что раньше уверенно называла детскими сказками.

В приятном, действительно сказочном литературном изложении она прочитала… свою (или всё-таки чужую?) судьбу.

«Страшен образ былой красоты. А когда вырастут крылья и когтистые лапы и взлетит чудовище драконом-людоедом, кто узнает в нем былую красавицу-титаниду? Волей иль неволей обернулась она в крылатую змею — все равно: нет титаниды. Забудут о ее былой красоте и сердце, крепком правдой, как адамант. Забудется ее былое имя, когда она была радостной титанидой, и прилепится к ней новое имя, страшное и мерзкое, и будут ее именем пугать детей: „Вот придет Горго, возьмет тебя Горго, съест тебя Горго — даже косточек не оставит“. Поползут страшные рассказы о ее лютости и непобедимости, хотя никто ее в глаза не видал. И черной правдой-клеветой зальют ее лик, изуродованный и оболганный злобой и местью бога, не прощающего непокорства. И впрямь, сделает свое дело черная правда. Вспыхнет в могучем сердце титаниды черный огонь лютости, ответной злобы на злобу людей и богов. Одичает сердце, озвереет мысль, зарычит слово. Станет сладка месть за месть, ненависть за ненависть. И в чудовищном образе родится душа-чудовище: дракон в драконе, людоед в людоеде.

Так пусть же родится герой-избавитель, не знающий страха, и поразит чудовище. Прикажет время, и придет герой».

Глядя в монитор, в леденящем душу ужасе схватилась за горло — будто здесь, сейчас, наяву одним точным движением ей, спящей, утонувшей в яде ненависти, отрубил голову сияющий меч…

Рядом — рыжие кудри Сфено и тёмные — Евриалы. Их посеревшие, искажённые, почему-то морщинистые лица. Чёрный камень холодной пещеры на краю мира, тёмно-бордовая кровь, которой пропахло всё вокруг, и сияющий щит… на котором её голова со змеями вместо волос. А ещё почему-то сломанные стрелы вокруг… и такая же ломанная улыбка того, чьи невозможные жестокие очи-стрелы точно будут ей сниться:

«Прощай, титанида»

Слёзы сами собой покатились из глаз, солёным дождём капая на клавиатуру. Казалось, в грудь вонзили здоровенный кол.

Оказывается, «сказки» тоже бывают жестокими. Особенно когда становятся реальностью.

* * *

С тех пор дни полетели в тумане.

Каждое утро Ксюша вставала и шла в университет, слушала лекции, ходила на работу, делала домашнее задание, но мыслями пребывала очень далеко.

Потерянная, бледная, непривычно растрёпанная и ненакрашенная, бродила по коридорам университета, залам ресторана и улицам города как неприкаянная тень, не отвечая на звонки и сообщения, не замечая ничего вокруг и практически не выпуская из рук книгу.

Эта книга периодически претерпевала метаморфозы. Менялась обложка, название, но суть оставалась неизменной: древнегреческая мифология.