Законы поединка

Генерал снова спокойно пошевелил мышкой. На экране появились фотографии трех мужчин, одетых в черное.

– На этот вопрос я могу ответить. Скорее всего, вот эти трое мужчин, приехавшие в город через северные ворота сегодня днем.

Гарри округлил глаза:

– Как так приехали? На чем? Почему их спокойно пропускают в город без моего ведома?

– На трех мотоциклах марки "Урал". У них были оформлены пропуска от благотворительной миссии

"Врачи без границ". Их невозможно было не пропустить.

– "Врачи без границ"? Так это же ЦРУ, – высказался барон.

– Вот именно это и сбило с толку проверяющих на пропускном пункте. Вот почему досмотру их багаж особо не подвергался.

Барон хлопнул ладонью по столу:

– Ну, молодцы! Документы, естественно, оказались подделкой?

– Нет. Они подлинные. Люди фальшивые.

– То есть как?

– А вот так. Этих людей не существует. Их нет. Они не присутствуют ни в одной базе данных. Такое впечатление, что они никогда не рождались. Просто появились из ниоткуда. У них нет никаких идентификационных номеров.

– Появились из ниоткуда, уйдут в никуда, – проговорил Кисенгер, глядя в стол, – где-то я уже слышал такое. Вот только где, вспомнить не могу. Ладно!

Кисенгер посмотрел на генерала Джонсона:

– Кто эти люди, мы рано или поздно выясним, а вот что касается устранения проблемы… Джонсон, неужели нельзя послать туда взвод спецназа, чтобы они зачистили там все как следует? Почему вы это до сих пор не сделали?

– Ввод крупного подразделения в город невозможен без вашего согласия, – с металлом в голосе ответил генерал, – и вы это знаете не хуже меня, Гарри, но небольшую группу на свой страх и риск я все же туда послал. И посмотрите, что из этого вышло!

Джонсон нажал кнопку селекторной связи и проговорил в микрофон:

– Скажи, пусть их приведут.

Дверь в зал открылась, и в нее вошли два грузных военных полицейских, которые в буквальном смысле втащили за собой под руки сержанта Маккенроя и рядового Колибри. Вернее, то, что от них осталось. Две тряпичные куклы с безжизненно болтающимися руками и подламывающимися ногами. Военным полицейским приходилось буквально держать своих подопечных на руках. Взгляды у Маккенроя и Колибри были блуждающими и отрешенными. Колибри заглядывал в глаза своему конвоиру, хныкал, как маленький ребенок, и тихонько скулил.

– Отпустите меня! Слышите, отпустите! Я все равно не буду больше воевать. И ты не будешь. Мы не можем здесь больше оставаться! Мы здесь творим беззаконие, мы прогневили нашего Создателя, и он нас за это накажет. Бог и его Защитники. Мы все погибнем. Все до единого! У-у-у! Отпустите меня… Я не хочу умирать!

Маккенрой же искал глазами что-то на потолке и постоянно повторял:

– Вы мне не верите? Но я знаю, это правда. Мне надо сообщить об этом командиру. Нет, всем. Об этом должны знать все! Я видел свет и его Защитников. Они пришли за справедливостью и вызывают на Суд Божий обидчика. Суд Божий – это поединок: без правил, без оружия, без времени. До смерти или отказа. Смерть во время поединка считается признанием правоты. Отказ от поединка считается признанием вины. Суд состоится завтра. Ровно в полдень на лобном месте. Перед Судом Божьим все равны – и князь, и последний бомж. Если обидчик не придет, то его на веки вечные лишат всех титулов и званий, а его потомков проклянут до седьмого колена… Мне надо сообщить об этом командиру… Это правда… Слышите меня?

Джонсон представил их барону и Кисенгеру:

– Вот, полюбуйтесь, сержант первого класса Джон Маккенрой и рядовой Фил Колибри.

Потом помолчал и, закусив губу, добавил:

– Точнее сказать, бывшие: сержант и рядовой. Час назад, когда я их направил к источнику света, они были абсолютно здоровы и адекватны. Несли караульную службу на наблюдательном пункте и перед этим, естественно, проходили полную медицинскую комиссию.

Рядовой и сержант не замечали никого вокруг и продолжали, как запрограммированные, повторять без остановки свои фразы.

***

Когда сержанта Маккенроя и рядового Колибри увели конвоиры, в зале заседаний еще несколько минут стояла гробовая тишина. Затем барон фон Клюге прокашлялся и неуверенно спросил:

– А может, это все-таки какая-то секретная операция нашего разведывательного управления?

Джонсон посмотрел на начальника департамента с нескрываемым презрением, а Гарри Кисенгер сложил пальцы в крест и почесал ими подбородок. Этот тайный знак означал для посвященного: "Не говорите ерунды! Над вами смеются!"

Как это ни странно, в масонской ложе, членами которой были Кисенгер и фон Клюге, Гарри стоял на одну ступеньку выше своего начальника, поэтому он имел право так поступать.

Барон развел руками:

– Тогда что это было только что? Может мне кто-нибудь объяснить?

Генерал Джонсон почесал переносицу и, стараясь избегать резких выражений, начал: