Законы Рода. Том 2 (СИ)

Впервые за свою жизнь она оказалась в такой ситуации. Ей было позволено делать всё что только заблагорассудится. Главное — не убить и не дать сбежать «подозреваемому». И сейчас, стоя перед этой дверью, она понимала: больше не висит над ней незримая рука её наставницы, больше нет нужды соответствовать образу, который она сама в себе воспитала. Вернее, ей помогли воспитать.

Она была хорошим псиоником. Хорошим магом. И отличным дознавателем. И в этом-то и крылась проблема этой молодой девушки, которая попросту не решалась сделать ещё один шаг в камеру Владимира.

Псиоников учили быть жестокими. Быть хладнокровными, властными магами с гнетущей аурой. Они — та самая Баба Яга, которую боится встретить на своём пути любой житель империи. И неважно, аристократ он или простолюдин. Тот, кто попадёт в их руки, обречён на страдания. Это знали все. Это не скрывалось, ведь они были щитом империи от зла. Порой это зло имело смазливые лица, благородные мотивы, популярные в народе лозунги… Но все они несли за собой разруху. И все они, даже притворяясь ангелами, были способны сделать величайшее зло из всех, что только возможно, — нарушить стабильность империи. Раскачать этого гиганта и создать прецедент, что приведёт к разрушениям и войнам.

Екатерину научили быть злой. Она была согласна с тем, что её будут бояться и ненавидеть. Такова цена стабильности. И она была рада стать той, кто будет этой преградой на пути врагов внешних и внутренних. Измайлова была полна веры в свой собственный путь и мудрость своей наставницы. Однако с каждым днём, когда она «работала» с Владимиром, вторгаясь в его мозг, в его воспоминания и самые грязные тайны, она всё больше убеждалась в том, что в системе ошибка. Точной, выверенной, работающей уже не один век системе… И всё из-за этого мужчины.

У Владимира не было грязных тайн. У него вообще не было за спиной так называемых «скелетов в шкафу». Открытый, чистый и с полной верой в себя, свой род и Империю. Он жил ради защиты своей страны. За свою недолгую жизнь он успел побывать на полях сражений, в окопах, в блиндажах и на передовой, воюя с тварями, рвя жилы и делая всё что только возможно ради спасения соратников. Она увидела его клятвы, данные самому себе, и ей, человеку, который убил, вскипятив мозги, уже не десять и не двадцать человек, что угрожали стране, было стыдно. Стыдно перед Владимиром. За себя. За весь их корпус. За империю.

Он не был святым, но и уж точно не был тем, кто угрожал империи. Даже позавчера, когда, задавая каверзные вопросы, копалась в мыслях Владимира, она не видела в нём, измучанном, гнева в отношении неё и других мастеров, что выпытывали из него информацию. Он до сих пор считал их всех одними из самых важных и нужных людей для империи.

Екатерина была уверена, что если вдруг к ним в камеру вдруг ворвётся какой-то маг-убийца и попытается убить её, чтобы освободить Владимира, то пленник попытается спасти её. Это не укладывалось в голове девушки. Она была шокирована, и ей впервые не хотелось входить в эту камеру. Не хотела нарушать покой человека, о котором думала последние дни. Ещё не было таких, как он, на её практике. Никогда не было. Даже наставница признала это и с недовольным лицом ушла на встречу с регентом.

«Если бы в России было бы хотя бы несколько таких, как он…»

Впрочем, мечтать девушка уже не хотела. И так она много времени потеряла. К счастью, сегодня ей не требовалось с ним работать. Она пришла, чтобы передать ему сообщение и новость о скорой встрече с его матерью.

Подавив в себе все возможные эмоции, Екатерина вошла внутрь и увидела улыбающегося Владимира, что смотрел на неё ясными глазами. От этого взгляда весь настрой девушки полетел к чёрту на рога, и она запнулась.

— Я… Владимир! Послезавтра к вам прибудет ваша мама. Свидание согласовано и разрешено Её Высочеством, Стефанией Романовой. Я… Приду позже, после обеда… — максимально быстро проговорила заготовленную речь девушка и резко вышла из камеры, делая вид, что очень торопится.

Сердце стучало как ненормальное, а от стыда ей хотелось провалиться сквозь землю. Екатерина хотела вернуться, чтобы ещё раз посмотреть на его лицо, с которого уже практически сошли синяки. И в то же время ей хотелось убежать, чтобы не читать его мыслей. Мыслей, после которых она начинала считать себя мелочной, злобной, бессердечной сукой, которая делает то же дело, что и Владимир, — заботится о своей Родине. Но делает это настолько грязно, в отличие от него, что ей уже никогда не отмыться…

— Дура… — подытожила она и медленно побрела в сторону кухни с задумчивым видом.

«Там готовят сплошные помои. Не хочу, чтобы Владимир ими питался. Он заслуживает другую еду. Как минимум такую же, как и я. Быть может, если я сама приготовит ему обед, мне станет чуть легче, а сердце перестанет метаться как сумасшедшее?..»

Глава 3