Законы Рода. Том 3

Когда мутант открыл глаза, его уже несли на носилках другие люди. Все посчитали, что спасённый немного тронулся умом, ведь он даже говорить нормально не мог. Да и был полностью голый и весь в крови. Так прошло его первое обращение. Повлиял ли цветок или это были природные особенности кенгуру — он не знал. Его назвали Дереком, опознав в нём убитого солдата и комиссовали. Начался долгий процесс восстановления под руководством врачей. Кенгуру было тяжело, но его человеческий мозг смог понять, что это редкий шанс и возможность. Так и началась его история.

Кенгуру научился говорить. Научился сочинять, придумывать и врать. Он стал получать небольшую, как для Австралии, пенсию для инвалидов — а именно им его и признали, и прожил так пять лет. А потом он попробовал пиво.

— А что пиво-то? — сказал я.

— Ох!.. Сей божественный напиток пробудил во мне нечто, что можно назвать звериным инстинктом. Я тогда пошёл драться против байкера, что возил на плечах шкуру кайота. Никогда не понимал этих вредителей животных. Мы подрались, он вырубил меня, и я отключился вновь. Впервые, кстати, за время жизни в образе человека. Очнулся же я вновь кенгуру. Я бежал, вернее, прыгал оттуда как мог быстро. Впрочем, я стал, как вы правильно заметили, мутантом. Мой мозг — он развился. Я стал умнее, я стал запоминать и строить логические цепочки. Я понял, что жить человеком намного лучше. Мне понравилось это, и я попытался вновь им стать. Единственное, что я помнил, это как людская кровь попала на меня, и я обратился. Ну и стал искать возможность обернуться человеком вновь. Начал драться…

— И как, успешно?

— О да… В теле кенгуру во мне силы очень много. Лапы только коротковаты…

— Нет, ну ладно люди-гопники. Но кенгуру-гопник… — почесал я затылок ухмыляясь.

— Проблема была в том, что я, когда получал нужное, убегал и ждал превращения. И когда превращался, то всегда были трудности с тем, что я голый, что далеко от обитаемых городов и дорог, что без денег и документов, что использую чужую личность, чтобы жить. Мне ведь хватало, чтобы кровь попала на мои кулаки. А для этого хватит и губу разбить или бровь рассечь. И каждый раз эти проблемы с полицией… Я устал!

— А здесь ты как оказался? — удивлённо спросил Щавель, смотря на связанного по рукам и ногам бойца уже совершенно иным взглядом.

— Долгая история… Мне удалось немного подкопить деньжат и достать документы человека, чью личность я занял. Некрасивая история… Меня уже начали подозревать полиция и ликвидаторы. И я решил валить. Туда, где никто ничего обо мне не слышал. Планировалось, что это будет место, где варят много вкусного пива, а животных не убивают ради меха. Тем более что я немного освоился со своей силой и сейчас могу без проблем перевоплотиться в одного и того же человека несколько раз. Новой крови для этого не нужно.

— И что это за место такое ты выбрал для путешествия? Точно на Новосибирск не похоже… — справедливо заметил Карбат.

— Ну, вообще, я в Корею ехал… Там нет этих проклятых звероубийц-провокаторов. Пиво варят, но их производства я до сих пор не пробовал. Да и драки на улице запрещены. Там всё по законам, по канонам: в залах для дуэлей решается… Только вот напрямую туда попасть не получилось. Ехал с пересадкой и — не на тот корабль сел. Буквы перепутал… Оказался в Новороссийске. Узнал и расстроился. Денег на новые билеты не было, поэтому решил добираться своим ходом.

— Это как ты корейские иероглифы с кириллицей перепутать умудрился? — удивился и я и многие другие мои соратники.

— Так я читать не умею… Они все похоже выглядят.

— Ну, русский ты неплохо подтянул за это время.

— Я уже два года почти путешествую. Вот, считайте, полпути пройдено. Но тут вы меня словили. Эх… — как-то совсем уж по-человечески вздохнул этот пропойца кенгуру.

— Сохатый, Кощей. Постерегите нашего буйного зоозащитника. Мало ли чего этому гринписовцу в голову взбредёт. Все остальные — за мной, — скомандовал Сокол, и мы отправились на совещание.

— Итак, что делать с этим экземпляром будем, — задал интересующий всех вопрос барон.

— За такой экземпляр в центре ликвидаторов сумасшедшие бабки дадут… — предложил Дуб.

— Не согласен. Он больше человек, чем монстр. Думает, живёт, идёт по своему пути. Может где-то и косячный: в драки лезет, балагурит, но за два года, если не соврал, его не поймали. Я против того, чтобы отпускать на опыты такой экземпляр. Столько лет жил… — противостоял ему Филин, один из наших аристократов.

Мнения разделились. Кто-то был за свободу, кто-то за эксперименты, ссылаясь на усиление и развитие империи с этим удивительным экземпляром монстра, что стал человеком. Но тут слово взял Сокол: