Законы рода

На голову не такого уж и юного графа надели мешок и повели по коридорам, не снимая антимагические браслеты. В конце концов, Владимир был выпускником магической академии и за время службы и несения стражи у границы с изломом достиг шестого ранга по шкале магов. А это был очень и очень уважаемый ранг среди дворян его статуса. Таких как минимум опасались.

К удивлению пленника, его и впрямь начали приводить в порядок. Пудрой скрыли синяки, голову помыли и причесали. На тело вместо холщовой рубашки надели белую шёлковую. В общем, если бы не разбитые губы, два сломанных и посиневших пальца, а также периодические приступы кровавого кашля, то его можно было бы считать рядовым аристократом, что выбрался в город выпить чашечку кофе.

Стража притащила Владимира в кабинет начальника, где и оставила дожидаться важных гостей в гордом одиночестве. Вскоре за окном раздался скрип и звонкая ругань на весь двор на нерадивого водителя, который до сих пор не удосужился починить тормоза.

Вот и прибыли его пленители. За прошедшее время он уже успел многое обдумать и прийти к определённым выводам:

«Раз я до сих пор жив — род Берестьевых не под забвением. Если же говорить о том, что на меня напали, а позже привезли сюда и, не особо скрывая, заперли в этом дерьмовом трёхэтажном сарае, за месть отца они не переживают… И скорее всего, это всё согласовано с императорским двором. А раз так, значит, скоро мне должны будут предложить какую-то сделку…»

Он уже достаточно промариновался, да и грехов за ним никаких не было. Наоборот, он на хорошем счету числился в академии, и собратья по страже излома жаловали, а там две трети — аристократы. И Владимир считал, что знакомые за него в случае чего наверняка вступятся, как и род его матери, что продолжает нести свою службу на Урале. И он был во многом прав.

В дверь вошли трое человек. И все, к сожалению, были ему знакомы. Глава тайной разведки их Светлого Князя Краснодарского, что допустил подобное, дочь Грачевского, что, судя по всему, очень хотела побить рекорд по окружности талии своего отца и сопляк-воздушник Худопалов.

«А ведь я тебе, продажному гиёнышу, ещё частные уроки перед поступлением в академию давал, чтобы не посрамил наше княжество. Тварь ты неблагодарная и жадная!»

Кое-что во всей этой компании заставило разбитые до крови губы Владимира растянуться в широкой улыбке. Владимир даже не силился как-то скрыть своего злорадства. Траурные одеяния Грачевской, сломанная и загипсованная рука Худопалова…

«Отец не посрамил гордость рода и отправил жиробаса на тот свет, ха-ха. И раз уж перелом у этого жадного гиёныша не смогли исцелить даже маги жизни, значит, яд Берестьевых постарался на славу. Ох, это будет не просто уроком… Это будет клеймом на всю жизнь этой жадной твари!»

— Гиёныш, ладно эта свиноматка, а ты то что? Что тебе такого пообещали, что ты рьяно отправился убивать тех, кто заботился о тебе, когда ты ещё в подгузниках под стол ходил? Сколько стоила твоя совесть? — сразу напал Владимир.

— Для того, кто обречён сгнить в сырой земле, ты слишком много болтаешь. Слишком много дворян в Краснодарском княжестве. А мне и моему роду нужны земли, чтобы стать кандидатами на новый титул, — злобно ответил ему Худопалов. — И ты уж прости, но, когда дело будет сделано, я лично отправлю тебя на тот свет. Зря ты до сих пор не обзавёлся наследниками, ведь за вашими могилами даже ухаживать будет некому. Хотя у вас и могил-то не будет.

От последних слов Гаврилин скривился, а на лице свиноматки заиграла радостная ухмылка.

— Дай угадаю: я должен буду жениться на этом куске жира, а после случайно умру, оставив своей вдове все земли и родовой перстень, для которого не будет наследника?

Слова сына графа вызвали раздражение комплексующей Грачевской, которая привыкла использовать свою власть и затыкать другим рот, не позволяя другим так с собой обращаться. Вот только Владимиру было плевать. Он без стеснения продолжал:

— А ты уже женишься на… этом и сможешь начать свою борьбу за новый титул? Нет, ну, если князь согласится, то да, всё должно получиться.

К концу фразы Грачевская уже приблизилась к скованному по рукам и ногам пленнику, заставляя деревянный пол жалобно скрипеть, и от души влепила ему затрещину.

— Никогда тебя терпеть не могла! Даже будучи связанным, как псина, ты смеешь лаять⁈ — испепеляя взглядом своего врага и по совместительству будущего мужа, она беспощадно лупила Берестьева, и только вмешательство Гаврилина прекратило это избиение.

— Тьфу… Бьёшь как баба! — улыбнулся окровавленным ртом Владимир.

— ДА Я ТЕБЯ!..

— Тише, Ксюша! Он же специально нас провоцирует. Хочет, чтобы мы его убили. Не ведись на провокации.

— Да, правильно, будь послушной сукой, — добавил Берестьев и только очередное вмешательство главы княжеской тайной службы уберегло Владимира от очередной порции побоев.

Гаврилин завязал рот Берестьеву, чтобы тот перестал провоцировать несдержанных молодых магов. Хотя Грачевскую магом назвать было, откровенно говоря, тяжело.