Законы стаи

Дом запирать я не стал, напротив, оставил входную дверь широко распахнутой. С трудом, цепляясь за стены и крепкую еще мебель, дотащился до кровати, сел, погладил проржавевший шарик и, взяв заранее приготовленную приличную горсть таблеток, запил водой прямо из кувшина. Смысла тянуть дальше просто не было.

Уходя, уходи…

Глава 2

Глава 2

МАРИНА

Я стояла у окна, с грустью смотрела на жутковатую майскую метель и вспоминала стишок с просторов инета:

мой дивный город снежножопинск

везде весна у нас метель

и в зимних месяцах по восемь

недель

Весна в этом году и в самом деле выдалась поздняя и мерзкая, каждый вечер валил снег, иногда напополам с дождем, к утру все это замерзало неровной ледяной коркой.

Люди падали и ломали руки-ноги. Машины заносило и в автомастерской «Сервис плюс» недалеко от моего дома, к радости мастеров, не иссякала очередь владельцев помятых «тазов» и сильно бэушных иномарок. Кольский полуостров – не самое уютное место для жизни.

Меня зовут Марина Васильевна Сергиенко и сегодня, шестого мая, мне исполнилось сорок пять лет. Грустный получился день рождения. С утра звонила Карина, единственная и любимая дочь. Поболтали с ней в вайбере, поздравила меня, снова зазывала в гости. Похвасталась, что они, слава богу, ипотеку за свою трешку погасили и подумывают сейчас о втором ребенке.

-- Ты же понимаешь мам, Сеньке уже пятый год пошел, а нам с Мишей хочется еще девочку.

Я смотрела на болтающую Карину, и на сердце было удивительно тепло – все же дочка у меня редкостная красавица, а если учесть, что в прошлом году она получила место начальника отдела в своей фирме, то еще и умница.

К сожалению, Арсений был в садике, и поговорить с ним не получилось, но Карина сказала, что вечерком он обязательно позвонит с поздравлениями.

-- Они с папой вчера тебе весь вечер открытку клеили! – засмеялась дочь.

После разговора я с некоторым даже раздражением оглядела облезлые стены собственной квартиры. Вот странная деталь – как поговорю с дочерью, так вроде бы и хочется навести дома шик и блеск, сделать, наконец, хороший ремонт. Обновить мебель, белье, посуду…

Однако, как представлю, сколько на это уйдет денег и нервов, так сразу мне моя двушка кажется райским местом. Это, конечно, шутка, но как и в каждой шутке, в ней есть доля истины. Внезапно появившиеся у меня деньги, я все же предпочитала тратить на другое.

Путешествия по миру – это то, куда я безжалостно сливала все доходы. Если учесть, что до тридцати пяти лет я даже на море не была ни разу, думаю, меня поймет каждый.

Я родилась и выросла здесь, в крошечном провинциальном городке Кольского полуострова. Отца помню плохо. Он хоть и не был скандальным, но пил так, что как-то выпал из поля моего внимания. У меня нет практически никаких детских воспоминаний, связанных с ним. Окончательно и бесповоротно он ушел из моей жизни, когда мне было всего одиннадцать лет. Пожалуй, его похороны – это единственное, что я более-менее запомнила.

Мама работала крановщицей на местном заводе, и первые года три после смерти отца наша жизнь стала даже лучше в материальном плане. Каждое лето меня отправляли в пионерский лагерь в Орловской области.

Однажды я вернулась из поездки и с удивлением увидела у нас в большой комнате, которую мама называла «зала», «стенку». Настоящую стенку с роскошными полированными дверцами! Обои были переклеены во всей квартире, на полу лежал новый линолеум, изображавший паркет, и даже шторы в моей комнате загадочно поблескивали люрексом.

Я помню, как визжала и прыгала от восторга, как смеялась мама, радуясь моему счастью, как она говорила мне:

-- Мы с тобой, Мариночка, еще за зиму на ковер накопим! Будет у нас в квартире сплошная красота!

Пожалуй, тот самый ремонт и был для меня одним из самых ярких событий детства. Через год у мамы начались какие-то странные приступы недомогания, не помог даже летний санаторий, куда ей дали путевку от профсоюза. На очередном медосмотре ей поставили тот самый страшный диагноз.

Мама боролась долго, боясь оставить меня одну. Она дожила даже до рождения Карины, которую я, восемнадцатилетняя дурища, принесла домой, что называется, в подоле. Она ни словом меня не попрекнула и помогала мне столько, насколько хватало ее сил…

Я передернула плечами – что-то навалились грустные воспоминания. Впрочем, следующие годы, когда мы остались с Кариной уже вдвоем, не казались мне, тогда еще молодой и полной сил, совсем уж беспросветными.

Были и маленькие радости, и удачные покупки, и девичьи секреты с дочерью. Была даже робкая попытка «замужества», которая продержалась всего три недели. Услышав, как этот самый «муж» орет на шестилетнюю Каринку за разбитую чашку, я молча собрала ему чемодан.

Меня даже не задело, когда этот урод напоследок заявил, что взял меня с «прицепом», и мне стоило бы в ножки ему поклониться. Захлопнув за ним дверь, я только пообещала зареванной дочери поменять замок, а сейчас, чтобы отпраздновать свободу, предложила отправиться за тортиком.