Законы стаи

Мормышка поставляла герцогской столице свежих девок в публичные дома, контрабандные товары для торговли в окраинных лавочках, охранников, убийц и наемников, если кому-то из жителей, вдруг, нужно было решить щекотливую проблему.

Мормышка была местом жительства отребья и нищих под покровительством герцогской короны. За воровство в городе рубили руки подросткам и вешали взрослых. Зато здесь, в поселке, не действовали никакие законы.

Тяжело вздыхая, без конца осеняя себя решеткой молчания, разговорившаяся Олла вспоминала, что иногда с таких ночных работ Оскар возвращался забрызганный кровью так, что рубаху невозможно было отстирать.

-- Ой, деточка… -- она вяло махнула рукой. – Он ведь хороший у меня мальчик-то. И добрый, и жалостливый какой в детстве был, а только, что сделаешь, жизнь такая. Кто против стаи пойдет – жить все равно не дадут, – она вновь безнадежно махнула рукой и замолчала.

Больше мы с Оллой почти не разговаривали. Она думала о своем и боялась за «сына». Я с ужасом размышляла о том, каково приходится Андрею в этой ситуации. Неужели, он будет убивать? Возможно, это был дикий эгоизм с моей стороны, возможно, просто желание выжить, но я почти не думала о жертвах. Я волновалась только за него – пусть он выживет любым способом!

Я размышляла, что бы делала я в такой ситуации. Убила бы? Или предпочла бы, чтобы убили меня? И с каким-то тихим ужасом, заглянув в собственные темные глубины, понимала – я бы билась за свою жизнь. Скорее всего, проиграла бы, и очень быстро. Я не боец… Но однозначно билась бы, как смогла.

Я дала себе слово, что никогда не стану осуждать Андрея за то, что сегодня, возможно, он стал убийцей. Я четко понимала – я не лучше. Но когда он вошел, я не смогла смотреть ему в глаза. Какой-то иррациональный страх -- я чувствовала себя его подельницей, мне было не страшно, скорее, стыдно.

Мы с Оллой хлопотали по дому – грели воду, собирали одежду. Голый Оскар, закутанный в одеяло, жадно хлебал горячий суп. Его ноги парились в тазу с водой. Я металась по дому вместе с хозяйкой, помогая ей и не зная, как заговорить с ним.

Похоже, он заметил мое состояние. Кривовато ухмыльнувшись, сказал:

-- Не нагнетай. Посплю – поговорим.

Я только покорно кивнула головой, с ужасом думая о том, через что ему пришлось пройти.

Вымотанная Олла ушла спать, я выплеснула остатки грязной воды. И когда вернулась, увидела, что Андрей уже лежит лицом к стене. Трогать его не стала – ушла в коморку Оллы, на свою тахтушку.

Разговор состоялся на следующий день, сильно после обеда. Встали мы все поздно – сказывалась бессонная ночь. Олла охнула и засобиралась с корзинкой яиц на рынок.

-- Хоть сколько-то успею продать.

Я по-прежнему боялась смотреть в глаза Андрею. И как только за матерью захлопнулась калитка, он с каким-то раздражением поймал меня за рукав, подтянул к себе и, вздернув свободной рукой мой подбородок, просто вынудил посмотреть ему в лицо.

-- Что, уже все знаешь? Теперь с убийцей и разговаривать не будешь?!

Злость вспыхнула как ответная реакция на безумие этого мира, на собственную беспомощность и на его дурацкий вопрос.

-- Что ты ведешь себя как истеричка? Ты мужик или баба сопливая? С чего ты взял, что я тебя осуждаю? Я, скотина ты такая, радуюсь, что ты домой живой вернулся!

Он как-то странно выдохнул, почти хекнул, и немного растерянно сказал:

-- Что, даже спрашивать ни о чем не будешь?

-- Как это не буду? – удивилась я. – Я просто ждала, пока ты в себя придешь.

Он хмыкнул и сказал:

-- Пошли на улицу. Сегодня солнечно, хоть погреемся, – и зябко передернул плечами.

Рассказывал о ночной поездке он с паузами, без излишних подробностей и как-то очень не эмоционально. Я еще подумала, что женщина описала бы все-все – и запахи, и какой ужас она испытала, тыкая ножом в человека, и как все это ужасно.

Рассказ Оскара был сух, информативен и явно немного сглажен.

Когда он на пляже понял, что они идут грабить, он принял решение – постараться спасти купца. Если будет такая возможность. И Гайн ему эту возможность предоставил.

-- Купец таки кинулся на меня и чуть не прибил – кожанка была располосована весьма основательно, а вот на плече осталась только царапина. Зато купец пропустил хук слева. За спиной мужик прятал сына. Вот к мальчишке под ноги, на капитанскую койку, я его и сгрузил. Мы немного поговорили, а потом он подсказал, как вывести их с пацаном, – Оскар говорил как-то монотонно, похоже, не слишком желая вспоминать все это сам.

Если послушать краткий рассказ, то дальше все было просто – они прошли на другую сторону корабля и, отгороженные от суетящихся пиратов надстройкой каюты, отец и сын спустились по канату в воду и просто уплыли – на них к тому времени были плотно завязаны пробковые пояса. Вслед за ними Оскар отправил за борт тело Гайна.

ОСКАР

Я не врал ей. Просто не хотел рассказывать, что нам с Марусом пришлось убить еще одного из стаи и сработали мы на удивление ловко – заорать он не успел. И уж тем более не стал рассказывать, что трупам пришлось вспороть животы и привязать к ним грузила, чтобы не всплыли.