Законы войны

Пацан уже юркнул за ограду. Я заметил, что на меня с подозрением смотрят по крайней мере с двух точек. Одна группа – несколько бородачей – явно из непримиримых, амнистированных. Ненавидите меня? Думаете, как сподручнее прихлопнуть? Ну-ну. Многие пытались. Удачи вам…

А может, это просто бандиты с большой дороги, позарившиеся на кошелек. Бывает и такое…

Я прислонился спиной к стене. Мимо тек народ, напротив рабочие вешали растяжку с логотипом одной из местных компаний сотовой связи, «Рошен». Наздик Шудан на дари – он же фарси – становиться ближе. Я счел это добрым знаком.

Из ворот вывернулся мой посланник, с большой коробкой в руках. Коробка была из-под большого плеера – бумбокса, афганцы обожают музыку.

– Давай деньги, эфенди…

– Погоди. Так дела не делаются. Давай посмотрим товар…

Мы начали перебирать товар. Маленький пуштун подавал мне коробку за коробкой, я вскрывал и проверял. Обмануть неверного – тут не харам, а доблесть, поэтому могут и камень подложить вместо телефона.

– Так… а это что такое?

Я показал трещину на корпусе.

– Ты решил подсунуть мне барахло, маленький бача? Ты плохо поступил.

Бачонок был мрачен как туча.

– Этот пришел такой вместе с другими. У дяди Салакзая просто не было других, но, клянусь Аллахом, он будет служить тебе так же верно, как и остальные.

Я взглянул на телефон, потом на бачонка.

– Пожалуй, поверю. Больше нет таких?

– Нет. Я сам выбирал.

Я прикинул по времени – ни на что другое (например, переписать номера) у него времени не хватило. Я бы запомнил, даже бы переписал – но афганцы плохо умеют писать, тут все грамотные, в основном в первом поколении. А номер сотового – очень длинный.

Я складывал телефоны в мою сумку, коробка за коробкой. В один момент бачонок увидел там явно знакомый ему предмет, украдкой глянул на меня – но я сделал вид, что ничего такого не произошло. Мужчина должен иметь оружие, иначе он и не мужчина вовсе…

Один за другим – десять телефонов перекочевали в сумку

– Сим-карты?

– Давай деньги, эфенди. Их нечего проверять…

В принципе верно. Я протянул вторую пачку денег – и бачонок жадно схватил ее, в мгновение ока пересчитав, как опытный кассир.

– Все верно?

– Ты не обманул, русский.

– Это хорошо. Возможно, я приду еще – но только если ты не будешь говорить лишнего, бача. Возможно, мне понадобится оружие.

Бачонок кивнул.

– Я никому про тебя не скажу, русский. Мужчины умеют молчать.

– И даже вон тем бородачам? У белой «Инди» [100].

– Им я тоже ничего не скажу. Скажу, что дядя Салакзай сказал мне отдать тебе товар, русский…

– Молодец, правильно. Удачи, маленький бача.

– Учи наш язык, русский, – сказал мне на прощание маленький афганец, – пригодится.

Возможно, ты и прав, маленький бача. Возможно, ты и прав…

Лавка, над которой Араб снял для наших дел комнату, находилась над дуканом, где торговали тканями, пригодными для пошива как мужского, так и женского костюма. Место хорошее – улица, не широкая и не узкая, торговая, много народа. Лавка – бойкое место, бедняки здесь не покупают готовое платье – они покупают ткань и шьют сами. Слава Аллаху, теперь нормально одеться, пусть и в самодельные брюки, может позволить себе даже бедняк. Мы сознательно ограничили рынок дешевого готового платья – для того, чтобы не лишать работу тысячи и тысячи швей по всему Кабулу и по всему Афганистану.

Оставив машину, я вошел в лавку, таща изрядного размера сумку. Звякнул укрепленный над дверью колокольчик. В торговом зале было двое, на вид опасности они не представляли.

Откуда-то из подсобного помещения стремительно вышла женщина. Молодая, луноликая, красивая, закутанная в платок, но оставившая открытым лицо – и скромно, и в то же время показывает, что хозяйка – современная женщина. Огромные персидские миндалевидные глаза – у персиянок самые прекрасные глаза в мире, хотя в этом вопросе я, безусловно, пристрастен.

– Салам, – сказал я.

– О пакхейр, эфенди… – улыбнулась девушка, – вы, наверное, по объявлению? Прошу простить, но мы уже сдали…

– Нет. Я хочу повидать моего друга. Он говорил, что снял здесь комнату.

– А, хорошо. Пойдемте, я покажу вам…

– Вы очень добры…

Девушка провела меня в подсобку, оттуда вела лестница наверх, узкая и неосвещенная. Типичная архитектура времен короля – строили тогда мало и примитивно, обычно по два этажа. На первом этаже торговали, а на втором – жили.

– Отдельного входа нет? – поинтересовался я.

– Простите, нет, эфенди. Но зато вас не побеспокоят воры.

– А здесь есть такие?

– Воры есть везде…

Ну, это вопрос, конечно, спорный. При короле за воровство рубили руку, что от воровства никак не спасало.

Мы поднялись наверх. Девушка показала мне на дверь:

– Вот здесь. Постучите, здесь есть замок.

Я достал катеринку.

– Я тоже иногда буду приходить сюда, вы не против? У нас с моим другом есть дело…

Девушка нахмурилась:

– Послушайте, если вы из этих… я не хочу иметь с этим ничего общего.

Женщины, оказывается, бывают смелее мужчин. Девять из десяти торговцев, когда к ним приходят и говорят: плати – платят как бараны.

Я развернул шемах.