Законы войны

– Давай сыграем, Медведь. Они слева от тебя, пятьдесят метров. Поворачивают. Первым идет пикап. Один человек у пулемета, еще один смотрит в твою сторону, как минимум один в кабине. Второй… тоже пикап. Шесть человек в кузове, ракетная установка РПГ. Смотрят по сторонам. Как понял?

Сашка жестами показал «нищему» – шесть человек на тебе, один карандаш [13]. Тот показал большой палец. Хорошего было мало – «М16» хуже, чем «FNC», больше шансов, что заклинит на автоматическом огне. Но уже не переиграешь.

– Антарес, давай отсчет. Мы готовы.

– Одиннадцать. Десять…

Первым – автоматчика, он намного опаснее пулеметчика, в разы опаснее. Пулемет на короткой дистанции бесполезен, у него ограниченный станком и щитом угол обстрела, его огонь практически невозможно быстро перенести на другую цель, чаще всего у пулеметных станков угол обстрела – сто восемьдесят по фронту, если не меньше – назад уже не постреляешь. Это не автомат – прицелился и пали. Затем – самого пулеметчика, потом – огонь по кабине.

– Пять… четыре…

Черт, все-таки неправильно… какая ерунда в голову лезет. Те люди – они ведь сами вместо того, чтобы хоть попытаться навести порядок, хоть что-то сделать, берут в руки оружие, начинают убивать.

И все-таки жаль их. Что за жизнь…

– Три… два…

Как сердце стучит. Каждый раз – пятьдесят на пятьдесят, или ты, или тебя. В сущности, вся их жизнь. Вся их служба – вызов судьбе. Нарушение законов математики. Попрание теории вероятности…

Сашка толкнулся от крыши, вставая на колени, – малоизвестная, но удобная, устойчивая поза для стрельбы. В незнакомом прицеле – чужие, злые глаза, борода с проседью. Винтовка отдает в плечо, красное облачко – попал. Все происходит в тишине, не слышишь даже, как стреляешь сам. Переводишь прицел… пулеметчик – так и есть – пытается провернуть пулемет, он уже прикипел к нему, не понимает, что – все. Еще один выстрел… есть.

Длинная очередь сбоку – и уже не до стрельбы. Что-то бьет в бок, как молотком… и тут мир обретает привычную скорость. Боевики во втором пикапе не мертвы, черт бы их побрал – не мертвы, и один из них хлещет из автомата, из-за толчка плохо прицелился. Прицел… черная метка прицела на лице… толчок, еще толчок. Перекат… очередь. Длинная, «на все деньги», на все, что осталось в магазине, очередь. Пальцы уже нащупывают гранату… рывок кольца… бросок… как в интернате – одна из самых любимых их игр была лапта, или, как ее называли иностранцы, русский бейсбол. Негромкий взрыв… это только на экране бросил гранату – и пламя до неба, на деле же при взрыве пламени почти не бывает… просто сухой, трескучий хлопок и дым…

И все…

Ответного огня нет.

– Господин подполковник, живы?

Лежащий навзничь на крыше подполковник открывает глаза:

– Поживу еще… Винтовка… мать ее…

Так и есть. Отказала. Черт бы ее побрал.

– Сейчас…

– Да сам справлюсь… – подполковник вдруг рванулся. – Сзади!

Борецков обернулся. Первая машина! Он не обстрелял кабину водителя и за это теперь поплатился. Водила рванул вперед, заехал за угол, вышел из машины и теперь впрямую угрожал им.

Сашка вскинул автомат. Палец лег на спусковой крючок подствольника… есть. Приклад сильно ударил в плечо, граната пошла к цели – взрыв. Из-за угла вываливается изорванное осколками тело… последний.

– Так… давайте…

У каждого из спецназовцев в аптечку входило то, при виде чего военные медики приходили в бешенство, – рулон сантехнической изоленты, которая предназначена для того, чтобы латать водопроводные трубы. Эта штука как раз предназначена для того, чтобы приклеиваться к мокрой, грязной, неровной поверхности и держать намертво – лучше для того, чтобы быстро заклеить рану, и не придумаешь. Сашка наскоро отхватил несколько кусков этой самой изоленты, сыпанул гемостопа, заклеил. Пару часов так можно продержаться…

– Воюем или уходим?

Спецназовец – а ему было не меньше сорока, вдвое старше Сашки – засмеялся.

– Ты откуда такой лихой?

– С интерната…

– Понятное дело. Машина целая есть?

– Есть. Я одну не подбил.

– Тогда – чего сидим? Ну-ка, помоги встать… вот так…

– Спускаться…

– Я еще тебя обгоню. Давай-ка…

Пикап был старым, марки «Симург» персидского производства – но целым, рабочим, с почти полным баком. Самое главное, в кузове настоящее сокровище, крупнокалиберный пулемет Дегтярева – Шпагина, со щитом, на морской тумбовой турели, с сиденьем для пулеметчика. Полный короб, пятьдесят патронов и рядом, в держателе, еще два. Такая штука могла разобрать на части жилой дом.

– Сможете за руль?

– Хрена, – проговорил «нищий», кривясь от боли, – ты за руль, я – за пулемет.

– Нельзя…

– Пошел… сказал. Пошел!

Сашка достал маяк, хлопнул на крышу кабины. Выбросил из кузова труп, помог «нищему» подняться в кузов.

– Я, кстати… Багаутдинов… морская пехота, полковник по Адмиралтейству… – «нищий» скривился от боли, сплюнул в сторону, – служил, как и ты, в ГРАДе, потом кхе-кхе на пенсию… да больно скучно стало… с внуками-то. Веришь… нет… первый раз подстрелили.

– Борецков, – сказал Сашка, садясь за руль. – Южный учебный центр.

– Ага… ну, давай… Аллах с нами…