Законы войны

Сам вокзал Виктории с точки зрения архитектуры был столь хорош, что тянул на «чудо света», он напоминал некоторые храмы в городах Рейха, строившиеся на протяжении нескольких поколений и покоряющие своей сложностью и неординарностью архитектурного решения. Перед вокзалом — на круговом движении памятник вице-королю Георгу, на который гадили голуби, машин на удивление немного, а вот народу так много, что не протолкнешься. Внутри же означенный вокзал сильно напоминал помойку. С животными, с толпами провожающих и встречающих, с прискорбным отсутствием порядка, что у касс, что в зале, что везде. Перрон был, как и положено приличному вокзалу, накрыт огромным шатром, но света явно недоставало, и по самому вокзалу, и под этим шатром летали какие-то птицы. Перроны не были подняты, электровоз напоминал такие же, какие были в Швейцарии в шестидесятых — семидесятых, — это были отнюдь не магистральные «Хейнкели», которые водили поезда по Европе. Просто удивительно, что целый субконтинент в руках нации, считающей себя великой, — и они не могут даже наладить нормальное машиностроение. А если этот заморыш сломается — что тогда? Носильщики-индусы лезли с предложениями помочь белому сахибу, за всем за этим степенно наблюдал полицейский, тоже местный, единственным достоинством которого были огромные усы и «гвардейские» бакенбарды. Вагоны тоже были ненормальные — в нормальных странах есть купе, двери которых выходят в узкий коридор по левую руку, а тут вагоны были английского стандарта, в каждое купе вела отдельная дверь, а из-за того, что перрон не был поднят, к каждой двери была лесенка, и около каждой двери стоял местный абориген, явно желающий заработать чаевые. Вагоны были трех классов, и даже в первом классе они были раздельные, то есть мужчины и женщины ехали в разных купе, около дверей были специальные знаки. Для этнического немца — а немцы даже парятся вместе, что шокирует, в общем-то, русских (русские тоже парятся с дамами, но со знакомыми и не просто так, а тут незнакомые люди в парилке… да-с…), — в общем, для этнического немца все это было верхом безобразия. Находясь на знаменитом вокзале Виктории, с тоской вспоминаешь миланский подземный вокзал или новый Цюрихский, у которого шатер, накрывающий пути, сделан из единого сверхпрочного стекла, и все залито светом.

Немец посмотрел по сторонам, не нашел никакого знака, запрещающего сорить, и решил, что раз его нет — то плюнуть от досады вполне можно. И плюнул…

Как из-под земли вырос его провожатый…

— Ваши билеты, экселленц. Номер заказан на ваше имя, вместе с машиной отеля — здесь эта услуга оплачивается. Номер автомобиля тридцать пять двести сорок семь. Приятного путешествия, экселленц.

— Премного благодарен. Передавайте привет.

— Кому, экселленц?

— Нашему общему другу.

— Боюсь, не совсем понимаю вас, экселленц.

— Неважно. Удачи.

Герр Зиммер поднял чемодан и с достоинством прошествовал к двери купе.

Поездка заняла день с лишним — возмутительно, совершенно возмутительно для такой огромной страны. В Африке уже давно перешли на двести [25], а здесь поезд неспешно плелся едва ли на сотне. Соседом по купе, точнее, соседями оказались весьма приличные молодые офицеры Пешаварского стрелкового полка, они возвращались из Великобритании, где проводили отпуск, а один еще и женился. Оберст представился им простым туристом, землевладельцем из Южной Африки — на всякий случай он говорил на африкаанс [26], а не на немецком. Но офицерам, похоже, было все равно — причины были понятны. В Африке то же самое — любого белого человека встретив, расцелуешь, и неважно, кто он такой.

Вагона-ресторана в поезде не было, да и не могло быть — потому что вагоны были английского образца, без коридоров. Каждые два-три часа они останавливались на какой-нибудь станции на длительную остановку и шли обедать или просто перекусить в вокзальный ресторан. На обед было мало мяса (в Африке стараются питаться мясом, а черные — дай им волю, одно мясо и ели бы), зато много фруктов, чай с местным почти черным сахаром, который отлично утолял жажду, какие-то овощи, печеный картофель, лепешки, рис со специями. Поражало, сколько в Индии народа, из окон было видно, как бедно живут люди — хижины, волы, тощие как смерть коровы, которых по местным верованиям нельзя было зарезать — потому и мяса не было. Поспать тоже было невозможно — англичане почему-то решили, что человек может спать и сидя. По крайней мере, тот, кто придумал этот идиотский вагон, — думал именно так.

Утром оберст Зиммер, вспотевший и измученный плохо проведенной ночью, сошел на станции Деобанд, тепло попрощавшись с попутчиками. В разговоре он выяснил, каким образом лучше всего добраться до Пешавара — возможно, это будет совсем не лишним, учитывая, какую миссию он выполняет. Его старый друг пообещал вытащить его из любых неприятностей, если тот доберется до Пешавара…