Законы войны

Янки боялись наших морпехов и десантников. Когда те вступали в бой, пендосы отступали и на их место прилетали вертолеты, чтобы выжечь все. Амеры старались как можно меньше вступать в боевой контакт живой силой. После бомбардировки частенько вместо них наступали либо турки, либо румыны.

В окрестностях Севастополя начались работы по постройке укреплений. Некоторые опорные пункты строились на основе ДОТов, оставшихся с Великой Отечественной войны. На работы привлекались все, кто мог держать лопаты. Под жарким крымским солнцем, охраняемые милицией, люди копали каменистый севастопольский грунт. Рычали бульдозера, экскаваторы и подъемные краны. Со всех строек забирали оставшиеся сройматериалы, не смотря на протесты владельцев. К колоннам военной техники на дорогах добавились еще вереницы машин с плитами перекрытий, песком, цементом и другим нужным сырьем для постройки укреплений. Кровавые мозоли от лопат и ломов безобразили руки недавних обывателей и гостей города славы русских моряков. Многие оставались на месте работы ночевать. Женщины трудились наравне с мужчинами. Вдоль линий обороны ходили усиленные патрули «Беркута», чтобы «успокаивать» особо недовольных.

Из остатков свободных ресурсов не призванных по мобилизации сформировали два полка ополчения по две тысячи человек. После бомбежки и работы пропагандистов народ начал толпами валить на УО и ППСВ, а также в военкоматы. Пришлось гонять мальчишек, которые были захвачены моральным подъемом, но были младше призывного возраста. Приходили и девчонки. Из тех девчонок, кто был годным, сформировали женский батальон и на базе 39-го учебного центра ВМС Украины из них готовили связистов и планшетистов. Севастопольский медколледж им. Дерюгиной отправил всех своих сотрудников и студентов на комплектование медсанбатов и воинских частей.

Светку я отправил в эвакуацию. Всех отправляли либо на Донбасс, либо в Новороссийск и другие черноморские порты. Она очень не хотела ехать, но пришлось настоять. Силой привел ее на эвакопункт, что располагался в 11-ой школе на конечной остановке проспекта Победы. Там всех садили на машины и вывозили в Симферополь, а оттуда — в Донецк поездами.

Если честно, в мирное время я думал, что если объявят мобилизацию — весь народ бросится в бега или «поднимет руки». Но чувствовался какой-то моральный подъем среди населения, особенно после бомбежки. Были и ЧП, конечно. Татары забросали 23-й участок оповещения гранатами. В горах велись боевые действия между спецназом внутренних войск и татарскими бандами. Откуда у татарвы оружие я не знаю. Скорее всего, это было тщательно подготовленные ДРГ под командованием полевых командиров, которые получили боевой опыт в Чечне и других горячих точках. Потому что по почерку этих групп было видно, что это не просто какие-то мародеры или уголовники, а тщательно подготовленные диверсанты. Я как-то слышал, что крымско-татарский сепаратизм финансируется турецкими спецслужбами.

Предприятия постепенно перестраивались на военный лад. Многие из забронированных рабочих через неделю после объявления мобилизации писали заявления об уходе, чтобы попасть на фронт. На базе бывшего Севморзавода наладили выпуск боеприпасов и ремонт техники. На этих заводах женщины потихоньку начали заменять мужчин.

После того, как я отвел Светку на эвакопункт, отпросился у шефа поспать и привести себя в порядок, потому что три дня уже на ногах. Еле доплелся до своего кабинета. Когда захлопнулась дверь, расстелил плащ-накидку прямо на полу, одел бушлат, положил под голову скатку ОЗК и лег. Не успел закрыть глаза, как отключился.

5

Я проснулся от гула самолетов — снова начался налет. Быстро застегнув ремень на камуфляже, выскочил в коридор, а затем спустился в ЗПУ. Вот ведь уроды! Поспать даже не дадут! Вроде только глаза сомкнул, а тут на тебе — «здравствуй, жопа! Новый год!»

Опять начался противный, ставший уже привычный вой сирен, бомб и ракет. Несколько взрывов прогремело относительно недалеко от нас — аж стены зашатались и посыпалась штукатурка. Послышался свист взлетающих ракет ПЗРК, лающий рокот «Шилки», заливистая трель двадцать третьей зушки. Вот где-то в районе Воронцовки раздался очень громкий хлопок, а через несколько секунд куча взрывов слилась в один протяжный грохот. Видимо, зенитчиков накрыли — наземное противодействие налету стихло. К слову — как-то ездил после по тем местам: назвать лунный ландшафт — не сказать ничего. Земля здесь перепахана, яма на яме. А еще говорят, что два снаряда в одну и ту воронку же не попадают! Обычно трудно было кого-либо найти после обработки местности кассетными бомбами. Только фрагменты тел, предметов или обрывки одежды напоминают о том, что здесь когда-то что-то или кто-то был.

В ЗПУ были все наши: военные за исключением Кенара и Грини, а также гражданские служащие. Недолго думая подсел к Ямпринцевой: