Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

Повисла долгая и неприятная пауза. Казаков несколько оторопело посматривал на лишайного, а тот, не обращая внимания на валявшиеся в соломе монеты, зачаровывал вывалившегося из глубины мессинских улиц дворянина взглядом философа, познавшего на старости лет всю бренность бытия.

– Шли бы вы своей дорогой, господин хороший, – наконец подал голос кто-то из шестерок. «Точно, шестерка, – подумал Казаков, рассмотрев. – Слишком молод, слишком грязненький, даже в сравнении с остальными».

– Не могу, – прохрипел Сергей, – возьмите деньги, здесь много.

– Так у нас своих хватает, – ласково произнес лишайный и антиобщественный элемент. – Мы в благородные дела, извиняйте, не лезем. Рылом не вышли. У вас, сударь, герб, как посмотрю, причем наваррский. Ежели влипли да убегаете – во-он к тому переулочку двигайтесь, потом все время налево. Выйдете к пустырю, а там и монастырь рядом, укроетесь. Денежки только заберите, чего им тут валяться.

Казаков опять наткнулся на непреодолимую стену разницы того, что в околокриминальной и законоохранительной среде далекого российского будущего именовалось «понятиями». Кто он такой для этих гопников? Да никто! Либо богатый чудак, либо человек, влипший в историю, которая данной гоп-компании абсолютно не касается. И прежде всего – человек не их касты. Дворяне сами по себе, простецы сами по себе.

– Помогите, черт бы вас задрал! – рявкнул Казаков. – Получите столько же!

– К чему покойникам деньги? – вяло поинтересовался лишайный, стряхивая с себя завалившую в складку грязной кожаной куртки монету. – Тут за вами, сударь, небось шайка благородных набежит, мечами начнет махать… А мы что – люди тихие, мирные, богобоязненные… Зазря никого не обидим. Денежку подберите да идите себе с миром.

– Что творим? – голос за спиной Казакова. – О, как я погляжу, нынче над Мессиной денежные дожди? Из какой это, интересно знать, тучки византийские безанты капают?

Сергей резко обернулся.

Ничего примечательного. Старикашечка. Лет шестидесяти, не меньше. Возраст Рено де Шатильона, да только Рено выглядит как король, а этот – как гробовщик в отставке. Чистая, но бедненькая одежда, усики, седая бородка. Для полного завершения картины в руке зажат тонкий воловий ремешок, заканчивающийся ошейником, плавно переходящим в старую пятнистую дворнягу с сединой на морде. Жанровое полотно кисти Караваджо «Сицилийский нищий образца конца XII века».

С одной маленькой разницей. Гопники поднялись и почти что вытянулись по струнке.

– Вы, милейший, здоровы ли? – ласково осведомился старичок с дворнягой. – Пришли бы до вечерних колоколов, поговорили, как человек. Знаю, иногда и дворянам требуется помощь простецов. А вот так, вдруг…

– Некогда! – едва не взвыл Казаков. – Не для кого-нибудь прошу, для себя!

– Так все для себя просят, – старец подошел поближе, в круг света, обозрел раскиданные по соломе монеты и тяжко вздохнул: – Вы, сударь, как погляжу, не местный, законов не знаете? На то и спишем. Что случилось такого страшного?

Казаков, запинаясь через слово, изложил. Времени практически не оставалось. Еще немного – и всадники уйдут из квартала в сторону замка.

– Тамплиеры, значит? – не по-хорошему нахмурился старик. – Нет, любезный, никакого нападения. С Орденом Храма и безумец не стал бы связываться. А вот кое-чего другое могу придумать. Ты слушай, слушай. Не торопись, никуда они не пропадут.

Спустя несколько минут обрадованный Казаков и антисоциальная шайка растворились во тьме переулков сицилийской столицы. Старичок с дворнягой остался на месте и, покряхтывая, собирал рассыпанные монеты.

– Молодежь… Да вдобавок и иноземец. Как тут не помочь?

* * *

«Нельзя не признать правоту Лорда, – думал Гунтер, слегка покачиваясь в жестком седле. Прямо впереди серели в предутренней темноте плащи орденских рыцарей, сопровождавших неудачливого английского короля и его маленькую свиту к замку Танкреда. Ричард, кстати, выглядел совсем убого: понимал, что потерпел поражение, даже не начав толком войну. Так глупо попасться в лапы тамплиеров… Теперь озабоченные спасением души ближнего своего храмовники случая не упустят. Ричарду предстоит крайне неприятный разговор с сицилийским королем, а потом – вот ужас! – с матушкой и собственными соратниками, которым тоже нужно будет объяснить причину столь фатальной неудачи. – Он, паскуда, мне еще в Нормандии втолковывал: „Сдвинете камушек – обрушится лавина“. Извольте, сдвинули. Никакого взятия Мессины не предвидится, Ричард пленен Танкредом… Очень резкое изменение в ходе реальной истории приведет к доселе непонятным последствиям. Не будет дележа наследства Иоанны, ссоры Ричарда и Филиппа из-за золота вдовы… А что же будет? Посмотрим. Одного боюсь, не случилось бы так, как говорит Серж – хотели как лучше, а получилось как всегда».