Закопайте Эльминстера поглубже (ЛП)

Сейчас она хмурилась, пытаясь что–то припомнить. Внезапно она подбросила вверх руку, призывая к молчанию, и просияла.

— Вспомнила!

Арклет жадно подался вперёд, без необходимости стиснув руку Амарун, чтобы та молчала. Его мать заметила и усмехнулась.

— И на неё это действует, дорогой?

Её сын покраснел до корней волос, и леди Марантина погладила его вторую руку и сказала.

— Не обращай внимания. Но послушай. Их называли Тюремщиками.

— Их?

— Нет, не нужно меня торопить, дорогой. Позволь мне рассказать самостоятельно. Имей в виду, я собирала это по кусочкам из намёков и неосторожных фраз, сказанных твоими дядюшками, Беларрой и Торнлеей, так что знаю совсем немного.

Она сделала паузу, постукивая пальцем по подбородку, затем медленно сказала:

— Тюремщики были горсткой волшебников, тут и там вдоль Побережья Мечей — в особенности в Серебристой Луне, как я понимаю, и нет, имена мне неизвестны — которые давным–давно создали заклятья для предметов синего пламени и начали заточать в них определённых личностей. Ещё до того, как пришёл Синий Огонь и магия взбесилась.

Она развела руками.

— Я слышала о потрясении — испуг недостаточно сильное слово — среди наших местных жрецов Мистры.

Арклет кивнул.

— От тётушки Торнлеи.

Леди Марантина кивнула.

— Видишь ли, они были поражены, что богиня не сделала ничего, чтобы остановить Тюремщиков, ни речью из алтаря, ни посредством своих Избранных. Как будто так и должно было быть, или это было нужно для времени, которое ещё не наступило, говорили они.

Она подалась вперёд в точности, как и её сын, чтобы взглянуть на Амарун и Арклета.

— Выходит, это время наступило сейчас?

* * *

Королевский маг поднял взгляд, когда она вошла в комнату, и улыбнулся с искренней радостью.

— Ах, наконец–то можно обнять нечто роскошное! Ты выздоровела!

Глатра покраснела.

— Благодаря многочисленным целебным молитвам от стольких жрецов, что я не смогла сосчитать. Мне повезло — меня задело лишь отдачей того, что ударило Вэйнренса.

— Лорд печатей? — тихо спросил Ганрахаст.

— Остаётся под заботой жрецов. Он без сознания, его разум по–прежнему бурлит внутри, несмотря на все использованные ими заклинания.

Ганрахаст вздохнул.

— И больше нет пятерых мудрецов и всех старых записей.

Он махнул рукой на видение прорицательной магии, над которым трудился, когда пришла Глатра: в волшебном мерцании она увидела далёкий угол дворцовых погребов.

— Сейчас мы прочёсываем погреба. Ларандур обнаружил запертую магией комнату — предположительно оружейную, запечатанную со времён Салембера — на дверных печатях которой откуда–то возникли очень свежие заклинания.

— Значит, её недавно открывали и заперли по новой, — пробормотала Глатра, вместе с ним вглядываясь в мерцающий образ. Там она увидела боевого мага Налота Ларандура, как обычно высокого и бесстрастного, который спокойно заканчивал читать заклинание «длинной руки», чтобы открыть запечатанные двери издалека.

Печати поддались и растворились, и дверь распахнулась.

В открывшемся помещении висело сферическое существо с одним большим глазом, широкой и клыкастой челюстью и глазными отростками, которые уставились на шестерых магов снаружи. Созерцатель обрушил на них магию своего взгляда.

Вспыхнули лучи, маг покачнулся, ещё один упал. С оглушительным рёвом пробудившегося Искусства Ларандур и другие швырнули в чудовище собственную магию.

Результатом — за мгновение до того, как прорицательная сфера разлетелась на части — стал титанический взрыв.

Ганрахаст сидел, но Глатру сбило с ног. Вокруг них содрогнулся весь дворец, задрожали стены. Они услышали вокруг грохот, когда со стен обрушились портреты, полки и всё остальное.

Наружу в Сюзейл покатилась огромная волна силы, и следом за ней застонали камни, глубоким и ужасным звуком, котоорый сказал всё ещё до того, как прибежали с новостями визжащие маги.

Погреба обрушились, превратив в руины часть дворца с нестабильными зиявшими проходами и залами.

Убив Ларандура и остальных.

Созерцатель был ещё одной ловушкой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ КОГДА ПЛЯШЕТ СИНЕЕ ПЛАМЯ

Здания по соседству со дворцом содрогнулись. Людей на Променаде сбило с ног. Фургон задел боком гостиницу, закричали лошади, затрещало дерево; черепица посыпалась с крыш смертоносным дождём; с треском и грохотом рушились с высоты на мостовую камни, окна и целые балконы…. и с глубоким и жутким стоном осело одно крыло дворца, погрузившись в землю в ослепляющем облаке взметнувшейся пыли.

Мэншун откинулся на спинку кресла и позволил себе злорадную улыбку. Он не мог отвести глаз от прорицательной сферы, которая показывала ему последствия взрыва.

— В следующий раз они дважды подумают, прежде чем кидать заклинания в первого попавшегося созерцателя, — довольно прошептал он. — И это промедление обречёт их точно так же, как если бы они обрушили на него всю доступную магию. Ах, как это славно.