Закопанные

– Письмо тебе, Зажим, – сказал Сава, выдавив вымученную улыбку. – Рома Печорский просил передать. А я, старый дурак, забыл. Памяти совсем не осталось.

– Мать моя в кедах, – пробормотал Ходжа, глядя на аккуратно сложенное послание, так странно белевшее в чумазой ладони зэка. – Малява[6] от Ромы?! Сава, тебе, видать, совсем жить надоело?! Мешок с дерьмом! Где ты раньше был, валенок?!!

– Ходжа, отстань, – велел Зажим. – Дай сюда.

Сава торопливо передал письмо, словно оно было заразным. Бумажный квадратик был тщательно обмотан белой ниткой, в центре послания желтело аккуратное пятнышко застывшего воска – защитная печать.

Зажим недоверчиво уставился на письмо.

– Рома Печорский? – переспросил он. – Какой у него интерес по мою душу?

Ходжа пожал плечами.

– Загороди меня, – хрипловатым голосом потребовал Зажим. – У вертухаев камера в кабине.

Ходжа послушно выпрямился, нависнув над приятелем.

Зажим торопливо разорвал нитки и, развернув послание, впился жадным взглядом в миниатюрные строчки:

«Привет тебе, Зажим, и всем бродягам, что с тобой. Будете проезжать Горянку – не щелкайте клювом. Вас будут ждать. Идите по зарубкам. На восьмой сделайте перерыв, там поужинайте. Идите вместе, мне нужны все. Особо берегите то, что в стакане. Буду возле Сирени. Доктор»

* * *

Конвоир, отдуваясь от натуги, влез в кабину и громко чихнул. Мелкие капельки слюны попали на лобовое стекло автозака, и он стер их рукавом.

Водитель, худощавый мужчина лет шестидесяти с короткими седыми волосами, повернул ключ зажигания, наградив старлея неодобрительным взглядом.

– Будь здоров.

– Ага. И тебе не хворать, Митрич.

– Мало того, что инструкцию не соблюдаешь, так еще меня всяким чахоточным триппером заразить хочешь, – пробурчал водитель.

– Извиняй, Митрич, – пропыхтел охранник, усаживаясь поудобней. Укороченный «калашников» он пристроил на коленях. – Простыл маленько. А что ты там про инструкцию вспомнил?

Водитель мотнул седой головой в сторону кузова.

– Так твое место вроде там, Слава.

Конвоир засмеялся:

– Насмешил. Посидел бы сам там хоть полчаса, Митрич. Дышать нечем, жарища. Один на тебя туберкулезными слюнями кашляет, второй бычками дымит, третий пердит… В бочке с селедкой и то комфортней.

– Дык каждый из нас свое дело делает, – рассудительно сказал Митрич. – Знал ведь, чем заниматься будешь. За то тебе и зарплату платят. Согласен? Коли назвался груздем, полезай… сам знаешь куда.

– Знаю, – сказал старлей, перестав улыбаться. – Только достало уже все, Митрич.

Он снова чихнул.

«ГАЗ» вырулил на разбитую дорогу и, подскакивая на ухабах, поехал в сторону города.

– Достало? – переспросил водитель. – Слава, ты еще молодой мужик. Ладно я, без образования, всю жизнь баранку верчу… Выбор-то у человека всегда есть. Или я не прав?

– Эх, Митрич… – вздохнул старлей. – Не все так просто, как кажется на словах. Ладно. Посмотрим, кто тут у нас… – пробормотал он, вытаскивая из папки пачку документов.

– Антон Юртаев, кличка Ходжа, 29 лет. Кража, разбой, хранение наркотиков… Дмитрий Савичев, кличка Сава, 47 лет. Смертельное ДТП по пьянке… На УДО мужик претендует. Что ж, на зоне впервые, все шансы у него есть. Так-так, идем дальше… Валерий Сохнов, кличка Зажим, 33 года. Рецидивист. Три грабежа, тяжкие телесные со смертельным исходом, сопротивление полицейскому… Хм… а теперь еще в придачу убийство и изнасилование. Девчонку-малолетку угробил.

– Вот гнида, – не выдержал Митрич.

– Еще та, – кивнул конвоир, перелистывая документы. – Ну ничего. Готов спорить на что угодно, что его «двадцатка» превратится в пожизненный срок. Получит, как пить дать.

– Получит-то получит, – проговорил водитель. – Только ребенка этим не вернешь. А эта падаль будет до конца своих дней среди таких же упырей жить. А мы со своих зарплат налоги платить, чтобы они, значит, без обеда не остались.

– Вряд ли он будет жить, – не согласился старлей. Он в очередной раз чихнул, зажимая нос рукой.

– Будь здоров.

– Спасибо, – вытирая рукавом выступившие сопли, ответил тот. – Так о чем это я? Ага, о Зажиме. Завалят его скорее всего. По понятиям нашего контингента, наша зона – «правильная». Так что за изнасилование, тем более малолетки, его точно кончат. И остался у нас…

Послышалось шуршание бумаги.

– Александр Бойко, кличка Нос. 31 год. Убийство.

Конвоир сощурился, приблизив к глазам листы досье на уголовника.

– Этого на экспертизу.

– Кого убил-то? – поинтересовался Митрич, следя за дорогой.

– Девочку одну, школьницу.

Охранник сунул документы в папку и застегнул ее на «молнию».

– И не просто убил. Следаки считают, что он потом съел ее. Правда, это еще доказать надо. Вновь открывшиеся обстоятельства, в общем.

Митрич покачал головой:

– Тьфу ты, мать честная… Час от часу не легче. Может, его лучше в «стакан»[7] было определить? От греха подальше?

– Не-а. «Стакан» уже занят. Забыл, что ли?

Старлей опять чихнул.

– Да что ж ты будешь делать, – проворчал он. – Вконец расклеился.

– Ты вроде сегодня хотел пораньше уйти? – спросил водитель.

– Ну да. Мишке моему семь лет стукнуло.

– Поздравляю, – тепло улыбнулся Митрич. – Совсем взрослый пацан.