Закопанные

– Братуха, ты что, в мусора записался? – попробовал улыбнуться Зажим, но, глядя в бледное напряженное лицо толстяка, он понял, что шутка не удалась. – Вытащи нас. Раскопай чертову яму, Сава, – сказал он. – Тебе зачтется, братуха.

Толстяк ничего не ответил. Он просто сидел на корточках, прерывисто дыша, и оценивающе смотрел на нервничающего зэка.

– Че застыл, братуха? – спросил Зажим, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на Саву. – Давай быстрее! Этот бл…кий урод может прийти в любой момент!

– Не придет, – промолвил беглый зэк. – По крайней мере, в ближайшие тридцать минут. И то, если ему удастся освободиться от ремня, которым я его связал.

Он убрал руку от левого бока, и Зажим словно завороженный уставился на громадное пятно крови, расползшееся по рубашке.

«Валенок ранен. И ранен сильно», – подумал он с отчаянием. Эдак он подохнет, прежде чем вытащит их отсюда!

– Сава! – позвал он, но уже не так уверенно.

Толстяк даже не оглянулся. Подволакивая правую ногу, Сава принялся неторопливо обходить подвальное помещение. Он внимательно разглядывал каждую деталь, словно находился в музее, качал головой и продвигался дальше.

– Сава, братуха, – упавшим голосом позвал Зажим.

«Он не будет вас вытаскивать. После всего того, что ты с ним сделал», – с притворным вздохом сообщил внутренний голос.

Внутри зэка все оборвалось.

Похоже на то.

Остановившись у развороченного дивана, Сава провел рукой по распотрошенной обшивке и вылезшему наружу поролону. Потом перевел взор на разбитый прожектор, пнул носком ботинка поблескивающие осколки.

– Что здесь произошло? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нос с этим бородатым отморозком чего-то не поделили, – с готовностью ответил Зажим. – Сава, я клянусь… Признаю свой косяк. Не держи зла, корефан. Выкопай ме…

– Захлопнись, – прервал его Сава, и что-то, прозвучавшее в его голосе, заставило Зажима тут же прикусить язык.

Между тем Сава, тяжело шаркая ногами, приблизился к громадной кадушке, стоявшей у холодильника. Заглянул внутрь, цокнув языком, сунул руку вниз. Вытащив палец, он лизнул его.

– Соли маловато, – заключил Сава, затем неожиданно резко ударил по ней ногой. Кадушка мгновенно перевернулась, разливая содержимое по «теплице». Отрубленные головы мужчин покатились, словно два кочана капусты, неровно и неуклюже, одна из них остановилась в двух шагах от Зажима.

– Дикий ни черта не смыслит в таксидермии, – сказал Сава. – Хотя охотник он, я слышал, неплохой.

Зажим оцепенело смотрел на голову несчастного с проеденной червями щекой. Слипшиеся от соляного раствора темные волосы закрывали половину лица, но разлохмаченную дыру, как назло, Зажим видел, причем даже очень хорошо. Как и распухший фиолетовый язык, торчащий из раззявленного рта.

– Убери это… от меня, – запинаясь, взмолился он. – Убери, ладно?

Сава обернулся.

– Не нравится?

Зажим замотал головой.

Сава кивнул и, к удивлению зэка, направился к нему. Взяв голову, он отнес ее, положив на распотрошенный диван.

– Я знаю, это неприятно. Поначалу, – уточнил он, неизвестно что имея в виду, но почему-то это немного приободрило Зажима.

– Сава, ты что, в союзе с этим чокнутым придурком? – как можно спокойней поинтересовался он. – Не могу поверить. Как вы все это провернули?

Сава тем временем остановился у холодильника. Открыл дверцу, придирчиво разглядывая содержимое.

– Есть хочешь, Зажим? – задал он вопрос.

– Спрашиваешь.

«Хороший знак», – подумал Зажим с надеждой.

– Я бы тоже чего-нибудь поел, – сокрушенно покачал головой Сава, чем-то гремя. – Но тут только пустая кастрюля.

Сава передвинулся к металлическому шкафу.

– На твоем мефте я бы не лез туда, дружок, – мягко проговорил Нос.

– Да? – отрешенно протянул Сава, распахивая массивные дверцы. Внутри на крючьях снизу доверху висело множество разнокалиберных ножей. Начиная с изящно-узкой испанской навахи и заканчивая громадно-устрашающим мачете, которым можно одним ударом с легкостью перерубить молодое деревце.

Подумав, он выбрал мачете. Затем открыл вторую дверцу, на мгновенье замерев. Прямо перед ним висели две связки высушенных голов, эдакие гротескные бусы, боевой трофей для великана из племени каннибалов.

«Как лук в чулке», – подумал Сава, улыбнувшись – он вспомнил, что именно так его бабушка в деревне хранила лук.

Он осторожно снял с крючка одну из них, машинально пересчитав головы.

Восемь.

Две связки по восемь голов.

Сава обернулся, обводя взором «грибы».

– Пожалуй, вы закрываете грибной сезон, – произнес он. – Третий урожай последний. Интересно, что Дикий придумает в следующем году? Займется кабачками? Или горохом? А может, он перейдет на фрукты?

– Сава, завязывай, – разлепил губы Зажим, чувствуя, как обволакивающе-липкий страх постепенно накрывает его с головой зловонной лавиной. – Очнись и освободи нас.

Нос закудахтал от смеха.

– Что, боитефь моего брата? – спросил он сквозь хихиканье. – Не надо. Хотя внефне он, может, и наводит фтрах, в целом он вполне управляемый. К нему, как к любому замку, ефть фвой ключик. Ну или отмычка.