Закопчённое небо

Рано утром Илиас уехал в казарму. Все в доме разошлись по своим делам. Так редко теперь вся семья собиралась вместе! Уже наступила весна. Во дворе благоухали цветы. В эту пору предместье в сумерки приобретало своеобразную прелесть.

Но эта весна была тревожной — чувствовалось приближение войны.

Нижний ящик комода был набит книгами Сарантиса, и Мариго носила ключ от него у себя за пазухой. Каждый день, придя в бакалейную лавку за покупками, она спрашивала:

— Что сегодня пишут в газетах, дядя Стелиос? Бакалейщик никогда не покупал газет. Прежде чем открыть свою лавку, он подходил к киоску и, присев на корточки, прочитывал две-три газеты. Он не пропускал в них даже романов с продолжением.

— Скверные новости, — бурчал он. — Раз сошло вору с рук, другой раз сошло с рук, а в третий — глядь, и попался… Фасоль, говоришь, тебе нужна?

Мариго не понимала его.

— Что ты бормочешь?

— Прочти какую-нибудь газету, голубушка! В наше время всякий сопляк, от горшка два вершка, а уже рассуждает о бомбах в две тонны.

Сидя в кофейнях, богатые бездельники расхваливали линию Мажино. Люди семейные жаловались на дороговизну. В школах ребят заставляли вступать в фашистские фаланги.

На заводе после стачки свирепствовал такой террор, что рабочие и рта раскрыть не могли. Старший мастер, ни перед кем не отчитываясь, увольнял, кого ему вздумается. Нередко рабочих собирали во дворе, и перед ними держали речь важные господа, прибывавшие по этому случаю на завод. Все слушали их молча.

— А кто сидит у них в печенках, так в тюрьму его, — сказал однажды дядя Костас Никосу. — Вот только беда, машина стала работать на холостом ходу и в один прекрасный день разлетится на части… Эй! Опять замечтался, подверни покрепче гайку.

— Да, дядя Костас…

Никос хорошо знал все повадки старого мастера и с улыбкой выслушивал его брюзжание.

Месяца через два после ареста Сарантиса как-то в полдень Никос завтракал, пристроившись на камнях в тихом уголке двора, возле ограды. К нему подошел высокий немолодой рабочий, которого за смуглую кожу прозвали Черным. Это был добродушный человек, выходец из Малой Азии, работяга, каких мало. Никос знал его и раньше, потому что Черный жил по соседству с ним в переулке, напротив Бакаса, в домишке, стена и ограда которого были увиты плющом. Мальчишкой Никос дружил с его сыном Мимисом. Вечером обычно Черный приходил на лужайку, где ребята гоняли мяч. «Вы так набегались, — говорил он им, — что едва дышите. Хватит уж вам. Ведь вас не кормят как следует, заболеете еще».

Черный сел рядом с Никосом, разложив свой завтрак на камне.

— Сиди, я уже устроился. Расстелим газетку, и стол готов. Вот и прекрасно! Мимис поступил работать на машиностроительный завод. К счастью, с легкими у него стало лучше. Вчера я спросил его про тебя, а он говорит, что вы раздружились. — Черный замолчал, жуя хлеб. Потом вдруг сказал: — Знаешь, я получил весточку от Сарантиса.

Никос растерялся от неожиданности, кусок застрял у него в горле.

— Где он? — испуганно спросил Никос. Принявшись за соленую сардинку, Черный протянул ему пакетик с маслинами.

— Возьми, если хочешь… На острове Анафи. Он переслал записку через одного человека. О тебе пишет.

Никос положил луковицу на камень и раздавил ее ладонью. Потом сунул кусочек в рот.

— Дела неважные, — продолжал Черный. — Будет война. А кто виноват? Гм! Война всегда выгодна тем, кто торгует оружием. Сам сделай вывод. Но рабочие не могут сидеть сложа руки. — Он забросил подальше рыбную голову и спросил серьезно: — Хочешь помочь нам, Саккас?

— Да, — ответил Никос.

Они ели некоторое время молча, потом Черный, подняв голову, внимательно посмотрел на Никоса. Прежде чем заговорить, он не спеша дожевал сардинку.

— Ты хоть немножко читаешь?

— Когда остается время…

— Ты должен читать, просвещаться. Многое надо знать, чтобы разобраться в жизни. Человек должен понять, где он живет. Вот ты, например, что видишь вокруг себя с тех пор, как появился на свет? Нужду да беды!.. А тебе твердят: разве вылезешь в люди в этой нищей стране?.. Когда постигаешь науку, начинаешь понимать, что вся земля может стать раем. А что из себя представляют важные господа, которые правят тобой? Это свора мошенников. Иностранцы бросают им кости, а они гложут их… В науке той кроется глубокая мудрость. И рабочий делается лучше душой, когда познает эту мудрость.

Они проговорили весь обеденный перерыв. На камнях остались несколько косточек от маслин и обрывки бумаги, которые шевелил налетавший ветер…

26

Шло время. Жизнь Никоса изменилась. Его походка, жесты, выражение лица, когда он рассуждал о чем-нибудь серьезном, — все отображало эту перемену. Общественные дела поглощали его целиком. Вместе с группой молодежи он создал пропагандистскую сеть на всех заводах в предместье. Каждую минуту его могли арестовать, но он даже не думал о грозящей ему опасности. По вечерам часами изучал он книги Сарантиса, иногда просиживал над ними до рассвета. И тогда перед ним, как привидение, возникала высокая тонкая фигура матери.

— Никос, — шептала она.

— Ты что?