Заковали сердце в лед

Так его Катя до самого Люськиного дома на соседской машине и проследила. Видела, как муж за цветами, фруктами и выпивкой в универсам заходил, как в ювелирный салон «Славянское золото» заезжал, о чем-то с девушкой-консультантом советовался, витрины рассматривал, как ему бесстыжая любовница в махровом банном халате с балкона махала, через перила перегибалась. Короче, спалился Зиганшин перед женой по полной программе. Вот только Катька не спешила праздновать успех, вместо того чтобы подняться и в дверь заколотить, она сидела в машине.

Редкие дождевые капли падали на стекло, сливались, текли тонкими ручейками. Извилистая, как судьба самой Катьки, струйка табачного дыма плыла над приспущенным стеклом, руки дрожали, она не всегда попадала в выдвинутую пепельницу, и серые хлопья сыпались на коврик. В голове пульсировало вспышками ранних летних молний одно слово: «сучка», и хотелось понять, чего же такого умеет эта «пуся», чего Катя Пряник не может.

Стало обидно до слез. Они и потекли, как те капли по ветровому стеклу, а молодая, полная сил женщина их не сдерживала, не смахивала.

Самое страшное, что может произойти в молодости, – это разочароваться в людях, а главное, в себе. Разочарованная женщина страшна в своей непредсказуемости. Пришлось вспомнить о том, о чем Катя стремилась забыть. Вспомнилось, как гуляли они с Андреем Порубовым поздними вечерами по городу и не хотелось расходиться по домам. Как целовались во дворах, в темном парке и в подъездах, целовались до сладкой боли в губах. Как однажды сидели на скамейке под разбитым фонарем и скользнули его руки ей под одежду. Катя замерла тогда на секунду, ощутив, что теряет голову, но вместо того чтобы отдаться чувству, отпрянула, одернула блузку и строго произнесла: «Только после свадьбы». – «А мы, пацанка, обязательно с тобой поженимся, не сомневайся, хоть сейчас, под звездами и луной, присягну. Со мной счастливой будешь», – ответил тогда Порубов и тут же, простерев руки к небу, поклялся, что так и будет.

И никогда в дальнейшем Андрюха не настаивал на большем в отношениях, хотя Катя была уже готова к этому, не сомневаясь в своем парне. Уверенность в душе была, что никогда не бросит, что бы с ним ни случилось. Она чувствовала себя защищенной, как за каменной стеной. Все на районе знали, что она его девушка, а потому никто ее обидеть не смел, даже косо посмотреть.

А потом случилось страшное и непредвиденное – повинтили Андрюху. Суд, приговор, этап, зона. Катя на всех судебных заседаниях была, знала, что Андрей невиновен. Но что поделаешь? Кто ее слушать станет? Кому есть дело до ее «он никогда на такое бы не пошел»? Лбом стенку не прошибешь. Хорошо еще, что верные друзья чем могли помогали ему. Всего три года судья дал, а мог и пять. Катька твердо решила ждать его возвращения. Свиданок ей, разумеется, не предоставили. Ведь она Андрюхе не жена, не сестра. На таких, как она, персонал зоны косо смотрит, в спину зэковскими «мочалками» и «подстилками» называет. Вот и оставалось только письма писать да дачки возить, несмотря на то что Катькины родители все делали, чтобы их любовь по переписке прекратилась.

Решив помочь Андрюхе, Катя Пряник пошла к Мише Зиганшину. Все-таки близилась половина срока, на УДО могли отпустить. Отец у него прокурор, и сам в органах работает. Да и нравилась Катя Михаилу, он к ней раньше подкатывался, даже что-то вроде романа завязывалось, пока не появился на горизонте Андрюха Порубов.

Михаил выслушал, обещал справки навести, нужных людей напрячь. Она, дура, и обрадовалась. Через недельку встретились вновь в кафе под зонтиками. Тут ей Зиганшин глаза и открыл. Мол, Андрюха твой с блатными связался, вины своей не признает, не раскаивается, из ШИЗО не вылезает. Не светит ему выйти раньше срока, не исключено, что еще пару годков выездной суд набросит. И вообще, для таких, как он, на будущее тюрьма – родимый дом. Катя сначала не поверила, но Зиганшин не только пустые слова в запасе имел. Как настоящий мент, он и вещдоки на конец приберег, показал девушке несколько отксерокопированных любовных писем Порубова, которые тот в разные концы страны разным девицам писал. Да какими ласковыми словами! Она-то думала, он только ей одной их говорил.

Откуда ей было знать, что это Андрюха товарищам по несчастью, другим зэкам, письма для их любимых женщин сочинял? Любовные письма – единственная радость у заключенного, если не считать писем матери. На зоне такое не редкость. Каждый, в чем силен, другим помогает.

Похолодело тогда в груди у Кати, словно вонзился ей в сердце осколок разбитого бедой ледяного зеркала. Разочарование пришло и злость за обман любимого. Стало рыжеволосой красавице все равно, что с ней дальше будет.

Зиганшин времени не терял, чего хотел, добился. Катю обхаживал, в кафе-рестораны приглашал, цветы дарил… Короче, вышла-таки она за него замуж, не столько самой хотелось, сколько родители уговорили.