Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко

Не покидает его мысль создать свою семью. Жениться он хотел только на простой крестьянской девушке:

— Я по плоти и духу сын и родной брат нашего обездоленного народа, так как же себя связать с собачьей господской кровью? Да и что какая-нибудь разнаряженная барышня станет делать в моей мужицкой хате? С тоски пропадет и мой недолгий век сократит, — так отвечал Шевченко людям, уговаривавшим его взять себе в жены непременно «образованную» девицу из высших классов.

В письмах к Варфоломею он просит найти ему пару. Тот сначала подумал, уж не приглянулась ли ему жившая в их семье гувернантка Н. Шулячивна, как вдруг Шевченко прямо написал о Харите. Шевченко представил себе живую, стройную девушку, выглядывавшие из-под тонких черных бровей большие черные глаза и написал из Петербурга Варфоломею, что если Харита еще никем не засватана, то не уговорит ли он ее пойти за Тараса.

«Харитина мне очень, очень нравится, — писал Шевченко в Корсунь, — а если Харита скажет, что она беднячка, сирота, батрачка, а я богатый и гордый, так скажи ей, что у меня тоже многого недостает, а порой нет и чистой рубашки, и что гордость да важность я еще от матери своей приобрел, от мужички, от несчастной крепостной. Да так или этак, но я должен жениться, а то проклятая тоска сживет меня со света. Сестра Ирина обещала найти мне девушку в Кириловке; да какую еще она найдет? А Харита сама нашлась. Научи же ее и растолкуй, что несчастлива она со мной не будет».

Эту Хариту жена Варфоломея взяла еще ребенком и воспитала ее. Когда Тарас приехал в 1859 году, Харита как раз расцвела. Нельзя сказать, что Харита была красивой, но что-то в ней было очень симпатичное: тихий характер и нежное доброе сердце, чистая душа и молодые годы были красотой Хариты. «Спроси, братец, Хариту, может, она пойдет за меня?» — писал Тарас. Варфоломей посоветовался с женой и выполнил волю Шевченко: спросил Хариту, пошла бы она за Тараса? «Что это вы выдумали?.. за такого старого и лысого!» — ответила Харита. Больше ее не стали уговаривать, а чтобы не обидеть Тараса, написали ему, что Харита ему не пара, что она не образованная, что если бог даст детей, как она их будет воспитывать, чем духовно, кроме любви, сможет поделиться со своим супругом? Тарас не обратил на эти слова внимания и ответил: «Мать, браток, всюду та же мать! Лишь бы сердце было доброе, тогда все будет». Снова спросили Хариту, и она снова ответила то же самое: «Такой старый!» Что было делать? Написать Тарасу правду — все равно, что вонзить ему нож в самое сердце! Сказать, что он слишком стар для восемнадцатилетней девушки, значило напомнить, что его молодость, что его время жениться на молодой навеки прошли!.. И где прошли? где потеряны? За Аралом, в степях, в казарме, под солдатским ружьем. Напомнить мученику о его муках, его ссылке, пробудить в его душе тяжкие думы, которые и без того не давали ему покоя!.. Нет! На это у Варфоломея не хватило сил… Уговаривать Хариту — означало морально принуждать ее. Конечно, они могли бы уговорить Хариту и выдать «за такого старого, лысого, с седыми усами», но что бы из этого вышло?..

Оказавшись в таком необычном положении, находясь «между двух огней», Варфоломей долго-долго колебался, не зная, как поступить: «наложить руку» на сердце Хариты и уговорить ее или соврать Тарасу? Он выбрал последнее и написал Тарасу, что Харита стала грубой, непослушной и дерзкой…

Шевченко очень огорчился этим ответом, так что «чуть не пошел в монахи»; «мне бы лучшей жены и на краю света искать не нужно», — писал он Варфоломею.

Возвращение из ссылки вызвало небывалый всплеск поэтической музы Шевченко. Романтическая взволнованность раннего эпоса поэта, разрушительная аналитическая сила социальных раздумий, задушевный лиризм, проникновенность образов «невольничьей поэзии» — все соединилось в лирике и поэмах Шевченко последних лет его жизни. Это было время наивысшего расцвета его поэтической мощи.