Закованный (СИ)

Схватившись за шею, Паладин начал отходить, его рука начала светиться пурпурным, и, было очевидно, что он пытается исцелить рану на шее. Кинжал медленно вылезал из места раны, что позволяло судить о исцелении. У демона было несколько секунд, за которые он начал тянуться правой рукой к неизвестному оружию за спиной, но он не успел, ведь Ингвард со всей скорости набросился на добычу, схватив с землю одну из деревянных стрел, которая не достигла цели при выстреле, но сейчас сыграла решающую роль. Быстрым движением, в которое были вложены все силы искалеченной правой руки, Ингвард вбил стрелу прямо в светящийся глаз паладина. От удара, тело мгновенно упало на землю, а между ног Паладина ещё за секунду до удара начала литься жидкость. Эта победа была чудом, как могло показаться на первый взгляд, но на деле, тут победил не Ингвард и не чудо, а животная ярость, которой дала волю интоксикация зельем. Лишенное боли и страха тело получило и доступ к своей полной силе, и лишь поэтому Ингвард мог сражаться. Но чем дольше длился бой, тем больше сознание Ингварда возвращалось, давая понять, что скоро бой будет проигран. Использование метательного оружия — последняя попытка эльфа победить в данном бою. И навыки, которые он тренировал месяц путешествия вместе с Эриной дали свои плоды.

Даже не смотря на смерть лидера, бандиты не прекратили бой, и увидев, что Ингвард убил их предводителя, решили всем скопом напасть на убийцу. Всё оружие Ингварда было либо сломано, либо застряло в чьём-то теле, либо потеряно, и поэтому, единственное, что оставалось эльфу — найти что-то на теле убитого паладина, и он нашёл. Короткий меч висел на поясе у демона. Как только Ингвард взял его, то почувствовал переполняющую тело энергию, обнажив лезвие, юноша ещё сильнее забылся в кровавой резне. Пурпурное сияние — единственное, что застыло у него в сознании, когда он достал меч. А дальше, лишь чувство разрезаемой плоти и прорубаемых костей. Он убивал, убивал и убивал. Раны на теле уже совсем скоро прекратили заживать с невероятной скоростью, а сознание избавилось от эффекта дурмана, но эльф продолжил сражаться. Не оставалось иного выбора, ведь либо он убьет всех подходящих врагов, либо они убьют его. Клинок, взятый Ингвардом позволял тому забыть о чудовищной усталости, которую тот сейчас испытывал, он не чувствовал её, однако, понимал, что в состоянии потерять сознание при каждой возможности.

Ушастого нельзя было назвать хоть сколько-то умелым бойцом, враги не нападали бездумно, и в отличие от озверевшего эльфа, им была присуща тактика. Но сражение с олицетворением ярости, не чувствующей боли машиной для убийств было непонятным, по крайней мере, обычным бандитам. По этой причине Ингвард убивал… Враги просто не знали, какую управу против него найти, он сам насаживался на копья, чтобы воткнуть во врага меч. Он принимал удары молота щитом, тем самым ломая руку. Удары меч даже настигая цель были неэффективны. И под нескончаемые крики, эльф продолжал резать неугодных ему демонов.

***

Мерзкое верещание птиц опять не давало покоя эльфу, для его длинных ушей оно было весьма громким. Будь и Ингварда время, он бы с радостью занялся тем, что начал бы отстреливать птиц с помощью пращи. Эльф не любил птиц, мерзкие, гадящие и шумящие существа, которые, к тому же, обладали тем, что отняли у Ингварда. Он часто задумывался, чем он хуже этих уродливых тварей, что они имеют возможность летать под небом, а он — нет.