Закрайсветовские хроники. Рассказы

«Вот так вот, значит… Живешь, живешь, и тут раз! А она уже у тебя под боком. И ведь вроде не пожил еще даже особо, а всё… Собирай вещи – и на выход из жизни. Жить-то как хочется! А что я сделал-то хорошего в этой жизни? Вот что? Сдал ежеквартальный отчет вчера? Так по-хорошему, он мне на кой черт сдался? Вряд ли мои внуки будут говорить своим друзьям: „А наш дед, между прочим, в свое время сдал отчет ежеквартальный, вот так-то!“ Вряд ли они будут говорить это с гордостью, вальяжно так, цокая языком и подмигивая. И вряд ли их друзья ответят: „Да ладно?! Правда, что ли? Ну ничего себе!“ Стоп! Какие внуки? У меня даже детей нет. И, судя по этой особе, которая лежит рядом, уже и не будет».

От печальных мыслей его отвлек негромкий щелчок. Оказывается, у Смерти иногда тоже щелкает за ухом, если она слишком увлечется зеванием. Впрочем, за плотной тканью капюшона было сложно рассмотреть – есть ли вообще у нее уши, чтобы за ними что-то щелкало.

– Как же мне всё это надоело! Работа, работа, работа…

– Это да… – каким-то неожиданно писклявым голосом согласился Виктор.

Смерть закинула руку за голову и заерзала, устраиваясь поудобнее. Костлявые синеватые пальцы повисли прямо перед лицом Виктора, что совсем не придало ему оптимизма и веры в светлое будущее.

– Взять бы выходной, махнуть на речку, закинуть удочку и сидеть вот так целый день… У тебя нет удочки?

– У меня… Есть… Была.

– Везет тебе, – хмыкнула Смерть. – У меня нет. Вот это только, – махнула она рукой в сторону стоящей рядом косы.

Виктор молчал и слушал. В его ситуации было бы странным, если бы он вдруг решил, к примеру, включить телевизор и начать смотреть новости.

– А палатка есть у тебя?

– Есть, – кивнул парень.

– Счастливый человек ты… В любой момент собрался, взял удочку, палатку, друзей. Мяса купили, огурцов, овощей всяких, фруктов. Выехали на природу, отдохнули, поговорили. Обо всем что угодно. Вечером у костра посидели… Красота!

– Это вряд ли, – решил подать голос Виктор. – С друзьями редко встречаюсь, ни у кого времени нет.

– Ну и дураки, – спокойно заметила Смерть. – А почему времени нет?

– Работа у всех, свои дела, семьи, да много чего.

– Работа? Да что ты знаешь о работе? – засмеялась гостья. – У вас выходные есть всякие, отпуска, да и работаете вы по восемь часов. Вот у меня работа, будь она неладна. Тоже мне, работяги нашлись…

– Я бы с вами поспорил, но, судя по всему, наверное, уже смысла нет.

– Да, смысла спорить нет, – Смерть вздохнула и села на кровати, свесив ноги. – Ну что, пойдем?

Виктор хотел было что-то сказать, но всё-таки решил не перечить женщине и молча кивнул. Зачем-то нащупав под кроватью тапочки, он просунул в них ступни и поднялся.

– Пойдем, пойдем уже, – нетерпеливо сказала гостья и, схватив косу, вышла в прихожую.

– Ну вот и всё, – вздохнул Виктор. – Вот такая вот у меня была никому не нужная жизнь. Зачем жил? Для кого? Для чего? Эх… Жалко, была б возможность прожить ее по-другому, обязательно бы так и сделал. Жаль, что мы задумываемся о ней только тогда, когда она заканчивается.

– Эй, философ, я долго ждать буду? – послышалось из прихожей.

Виктор снова вздохнул и поплелся к выходу. Окинув на прощание свое жилище взглядом, он посмотрел на Смерть, которая в нетерпении топталась у входной двери.

– Всё. Я готов.

– Ну открывай уже! Готов он… Пионер, блин.

– Что открывать?

– Дверь открывай, родной, дверь.

– А, ну да… – Виктор повернул защелку и вышел на лестничную площадку. Смерть скользнула следом.

– А ты куда в трусах собрался? – обернулась она, уже спускаясь по ступенькам. – Иди домой, не позорься.

– А-а-а… Вы… Что? Куда идти?

– Я б тебе сказала, куда идти, да обидишься еще.

– Но вы же…

– Слушай, ты! Я работала всю ночь. Да какую ночь! Я работаю без выходных уже черт знает сколько времени. Шла мимо, присела на кровать, а одеяло такое мягкое… Прилегла, ну и уснула. Что тут такого? Один час рядом полежала, что ж теперь, всю свою жизнь ты за мной таскаться будешь? Иди, в общем, домой, не нервируй меня.

Смерть махнула рукой и исчезла в сумраке лестничного пролета.

Виктор еще долго стоял в трусах и тапочках на площадке, осмысливая произошедшее. Из раздумий его вывела скрипнувшая дверь соседней квартиры и появившееся перед ним заплаканное лицо пожилой соседки, жены девяностопятилетнего соседа Виталия Петровича.