Закрытая книга

— Обожаю малышовые рукавички, и все тут. Знаете, их еще прикрепляют на веревочках к рукавам пальто, и, когда карапузы ходят вперевалочку, они болтаются возле детских ручек. Даже не могу сказать, за что я их так люблю, эти рукавички. Но просто обожаю.

— Да, пожалуй, они и вправду очень миленькие. То есть… Извините.

— За что тут-то извиняться?

— Да я голову даю на отсечение — вы терпеть не можете словечко «миленький».

— Вовсе нет. Ничего не имею против. Да и с чего бы?

— Без всякой причины. Просто предположил. Пройдем через церковный погост? Ворота еще открыты. Или двинемся прямо?

— Пойдем, пожалуй, прямо. Оставим мертвых почивать в мире. А почему бы вам не описать, как эффектно смотрится церковный шпиль на фоне неба?

— Ну, это типично английское зрелище. Можно сказать, неброское, но впечатляющее. Шпиль — как вы и сами, я уверен, прекрасно знаете — вытянутый, но довольно-таки тяжеловесный. Не заостренный. Не из тех, что взмывают в небо и, если пристально глядеть на них, словно бы покачиваются. Этот прочно стоит на земле, у него нет… нет… претензий на готическую воздушность.

— Никаких возвышенных устремлений.

— Вот-вот. И даже не делает вида, что таковые имеются. Да и само небо какое-то английское. Его не назовешь пылающим, необычайно ярким. И тем не менее при всей сдержанности красок оно глубоко трогает мою душу.

— А цвет?

— Неба?

— Да.

— Темно-серое. Сине-серое. Почти «металлик». По нему плывут облака — над церковью нависла целая гряда, — плывут, но очень-очень медленно. Заметить их перемещение так же трудно, как уловить движение часовой стрелки.

— Хорошо сказано. Знаете, Джон, в один прекрасный день вы сами вполне можете стать писателем.

— Из ваших уст это большой комплимент.

— Я серьезно. У вас по-настоящему верный глаз и действительно живое воображение. Точнее, даже слишком живое. Nota bene [19], как говорится, памятуя историю с головоломкой.

— Послушайте, Пол, больше всего мне хотелось бы снова как следует извиниться за все, что я натворил. Вообще говоря, меня прямо-таки изводит запрет повторять вам снова и снова, что мне очень стыдно, что я прошу прощения… Тротуар… Готов повторять вам, что я очень сожалею о содеянном, пока мы оба не посинеем, я — от постоянных извинений, а вы — от выслушивания их. Но вы же сами решительно заявили, что вопрос исчерпан, книга закрыта, следовательно, мне придется и дальше держать это в себе.

— Как вы сказали?

— Сказал, что просто придется помалкивать.

— Нет-нет-нет, до того.

— До того?

— Повторите дословно!

— Я сказал, что вопрос исчерпан, книга закрыта.

— Закрытая книга! Великолепно! То, что надо!

— Что «что надо»?

— Закрытая книга, неужели не понятно? Закрытая книга!

— Простите?

— Заглавное «3». Закрытая книга. Идеальное название для моейкниги!

— То есть вместо «Правды и последствий»?

— Ох, да мне это название никогда не нравилось! «Правда и последствия»! Такая напыщенность! Нет, нет, «Закрытая книга» просто выше всяких похвал. На обложке будет выглядеть замечательно. Представляете, как такой томик будет смотреться на прилавках крупнейших магазинов? «Закрытая книга»! Сами посудите: кто, ну кто, перелистывая новинки, удержится и не заглянет в книгу с таким названием?

— Да, понимаю.

— Запишите, пожалуйста, запишите. Хотя я вряд ли забуду.

— Хорошо.

— «Закрытая книга»… Слушайте, Джон, а ведь я васдолжен благодарить за название. Помню, помню, мы дали слово не говорить больше сами знаете о чем, но, должен признать, эта находка с лихвой все искупает.

— Вас это в самом деле так глубоко волнует?

— Я просто в восторге. Собственно… Ох! Боже! Ой-ой-ой!

— Ах ты, черт! Виноват, Пол. Прошу прощения. Я настолько ушел в свои мысли о… Словом, напрочь забыл про бордюрный камень. Как вы, ничего?

— Ну…

— Нет, серьезно, я…

— Ничего, ничего. Слепой должен уметь спокойно сносить случайные синяки да шишки.

— Простите меня, пожалуйста.

— Честно говоря, я в таком экстазе, что почти ничего и не почувствовал. Нежданно-негаданно натолкнуться на удачное название для книги — одна из очень редких радостей, доступных писателю и скрашивающих его жалкое существование. Ради нее можно и споткнуться разок-другой.

— Поразительно. Я еще ни разу не видел вас таким счастливым.

— Да, денек сегодня выдался на славу, ничего не скажешь. Начался-то он с полной катастрофы, верно? Однако в плане работы, как любят выражаться американцы, в плане работы он оказался на редкость удачным. Сколько же слов нам удалось занести на бумагу?

— На экран то есть? Пятьсот с чем-то, если не ошибаюсь.

— Пока что это наш рекорд. К тому же на ужин вы поджарили восхитительные бараньи отбивные. А теперь еще и название. «Закрытая книга». Если поразмыслить, во всем этом усматривается нечто почти символическое.

— Что вы имеете в виду?

— Да неужто сами не видите? Кроме того, что книга получила идеальное заглавие, это же словосочетание можно отнести и к злосчастному эпизоду с картинкой-головоломкой.

— Да, Пол. Впрочем, не забудьте, словосочетание именно тогда и возникло.

— М-м-м-м?

— Если помните, я извинялся за происшествие с головоломкой и тут-то впервые и произнес эту фразу.