Закрытие открытия

В конце своего выступления Саша сказал, что должен проверить наши актерские способности. Проверка, объяснил Саша, будет проходить в два приема, или, как говорят в театре, в два тура. Сегодня он испытает нас на так называемых этюдах, а в следующий раз послушает, как мы читаем стихи, басни, отрывки из прозы — кто что захочет. Выявив наиболее одаренных, Саша собирался их включить в драмкружок, а менее одаренных заранее просил не обижаться и не расстраиваться: на свете существует много прекрасных профессий, и каждый должен найти такую, которая поможет расцвести заложенным в нем способностям. А уж какие-никакие способности есть у любого.

— И помните! — Голос Саши чем-то напоминал сталь, железо и прочие твердые металлы и сплавы. — Актер без дарования, актер, лишенный подлинного таланта, — это, как правило, загубленная жизнь.

Саша порядочно всех напугал тем, как легко, посвятив себя театру, загубить молодую жизнь. Но мы решили рискнуть. После впечатляющей речи руководителя кружка как-то не хотелось представлять дальнейшее свое существование вдали от запаха кулис.

Объяснив, что с помощью этюдов проверяют, насколько хорошо будущий актер умеет двигаться, выражать различные чувства и многое другое, Саша приступил к делу.

— Вот ты, — показал он на Вовку Трушина. — Как тебя зовут?

— Вова.

— Подойди, Вова, к столу, возьми воображаемую катушку ниток, продень нитку в воображаемую иголку и зашей на локте воображаемую дырку.

— Дырка настоящая. — Вовка, стесняясь, показал драный рукав. — Сегодня разорвал… Только я шить не умею…

— Настоящую дырку воображаемой ниткой не зашьешь, — резонно заметил Мишка Сазонов. — А ведь мы за реализм в искусстве, сами говорили!

— Верно, за реализм, — подтвердил Саша. — Но это лишь этюд, упражнение! Я проверяю, насколько естественно вы можете себя вести в предлагаемых обстоятельствах. Понятно?

— Да, но обстоятельства противоестественные, — возразил отличник Костик Соболев. — Мне думается, Сазонов прав…

— Будь по-вашему, — сдался Саша. — Дам другой этюд. Такой: человек входит в комнату, темно, он наступает на половую щетку и та бьет его по лбу. Вова, действуй!

— Странно, что щетка оказалась в комнате, — вслух подумал я. — Обычно щетки держат в передней, в ванной…

— Вообще щетки постепенно уходят в прошлое, — сказал Мишка. — Они не типичны. Их с успехом заменяют пылесосы. Гигиенично и удобно.

Саша нервно походил по пионерской комнате. Он, кажется, готов бил впасть в отчаяние от нашего твердого стремления только правдиво изображать действительность. Мы от всей души хотели ему помочь, но не знали как. Наконец Саша взял себя в руки и предложил новый этюд, полностью отвечающий требованиям реализма: люди едут в автобусе, всё тихо-мирно.

Вдруг входит контролер и начинает проверять билеты. У одного из пассажиров билета нет. Что в этом случае происходит в автобусе?

Контролером Саша назначил Томку Булкину, безбилетником очень скромного Сеню Пантюхина, меня водителем, остальные заняли места пассажиров.

— Начали! — Саша трижды хлопнул в ладоши.

Все сели в затылок друг другу. Я взобрался на водительское место, сделал вид, что беру в руки микрофон и объявил остановку точь-в-точь, как один веселый шофер автобусного маршрута № 103:

— Следующая цель нашей поездки — Черемушкинский рынок! — Затем включил скорость. Мотор взревел. Вернее, я взревел за мотор. Тяжелая машина тронулась.

У Черемушкинского рынка с передней площадки вошла Томка Булкина и попросила Надю Лапшину предъявить билет. Надя стала рыться в портфеле и в карманах.

— Значит, не брали, — злорадно констатировала контролерша. — Значит, кто длинную косу отрастил, тому и без билета можно…

— При чем тут коса? — Надя Лапшина рассердилась вполне реально. — Не понимаю, как доверяют проверку билетов людям, которые списывают диктанты?!

— Я у тебя списывала? Докажи!

— У меня! — Костик Соболев, предупреждая Томкино возмущение, спокойно предъявил ей какую-то бумажку. — Вот мой билет, прошу!

— Лучше бы отдал Тамаре заметку для стенгазеты, — сказал Костику Мишка. — Месяц обещаешь написать.

— Ты тоже не убиваешься на общественной работе, — упрекнула Мишку Ната Жучкова, староста класса. — Увлеклись с Рубцовым наукой да и забыли всё на свете!

Услышав свою фамилию, я притормозил автобус и обернулся.

— А кто принес в школу живую мышь и целый день ее таскал в фартуке?

— Осторожней на поворотах, товарищ водитель, — предостерегла меня Ната. — Смотрите за дорогой!

— На ходу разговаривать с шофером запрещается. — Томка пробралась поближе к Нате. — И животных провозить запрещается. Платите штраф!

— Мышь я приносила вчера. Сегодня она дома сидит. Пожалуйста, без придирок!

— Таких контролеров самих штрафовать надо! — заступился за Нату Костик Соболев. — Кто ходит на вечерние сеансы в кино? Булкина! Пользуешься своим длинным ростом?

— Не ваше дело, гражданин! Или в милицию захотели?

— У меня-то билет проверят? — спросил Сеня Пантюхин, назначенный Сашей на роль безбилетника. Сеня человек думающий и, надо полагать, всё это время внутренне готовился принять участие в этюде.