Закрытый финал

Но понимал Сэм и другое. Не имело ровным счетом никакого значения, как сильна его закалка и терпимость к жестокости и насилию на экране. Видео найдет брешь и в его защите и ударит в нее. Это лишь вопрос времени. Но продолжал смотреть.

Тот самый фантомный внутренний оргазм, которым заразила Мелисса, переполнял, накапливался. Эта внутренняя энергия питала Сэма и не позволяла оторваться от монитора и прекратить доводить себя до кульминации, при этом так и не высвобождая лишь все больше накапливающееся напряжение.

Какая-то частичка разума все еще предупреждала, кричала, умоляла прекратить, спасти себя. Но Сэм ее почти не слышал. Этот засевший внутри монстр, вожделение, проникшее во все поры, отравившее тело и душу, пульсирующее чудовищными толчками, должен был выйти.

Головка и кожа на ней были истерты, покрыты трещинами. Сэм выдавил на ладонь крем Nivea из тюбика, лежащего на диване, и, вновь устремив взор на экран, продолжил.

Сэм сейчас уже не удивлялся изменениям, которые происходили с каждым новым просмотром, просто отмечал, что и на каком этапе стало другим. Быть может, такой рациональный анализ поможет совладать с видео и не увлечь себя в него. Иногда казалось, что ничего нового нет, в другой же раз происходило такое, что Сэм перематывал и пересматривал то, чего раньше не видел.

Но, как и прежде, член парня каменел при виде Мелиссы. Ее все так же долго и неимоверно жестоко истязали, а Сэма это все так же невероятно заводило. Каким бы израненным ни был его член.

Но вот уже несколько просмотров ничего не менялось. Те же пытки, освежевание, расчленение. Глаз Сэма не замечал перемен. Пока вдруг перед его взором не вспыхнул крупный план. Которого раньше на видео точно не было.

Лицо Мелиссы. Глаза смотрят прямо на него. Да так, что не было никаких сомнений – девушка знает, что Сэм смотрит на нее. Камера приблизилась. Мелисса что-то шепчет, но звук неразборчив, невозможно понять, что она говорит. Сэм сконцентрировался, весь обратился в слух. Опять два слова:

- Прости меня.

Это было неожиданно. И это было чересчур.

Мелисса, которую жесточайше истязают, просит его прощения... И только тогда Сэм начал понимать. Что эта девушка с ним сделала. Что забрала у него и во что превратила. Но ужаснее было осознать, что то, что происходит с Сэмом, значительно хуже всех страданий Мелиссы. Это отвратительно. Так не может продолжаться. Как она могла?!

Большой сгусток крема упал на пол с пальца, который Сэм устремил к лэптопу, чтобы выключить его. Машинальное движение. Рука еще только дернулась, но стало ясно, что он проиграл. Фатальная ошибка...

Монитор ноутбука стал выгибаться наружу. Комнату залил свет такой яркости, что Сэму пришлось зажмурить глаза. Изображение вместе с экраном стали расти, заполнять собой помещение, края картинки стирались, сливались с комнатой, перетекали в нее.

Сэма охватило ужасное ощущение, что барьеры между видео и реальностью сливаются, как два притока реки.

Боковым зрением Сэм увидел размытые фигуры, которые теперь стали человеческого роста и просачивались из краев гигантского экрана в его комнату. Не те, которых он видел на видео, другие три силуэта, которые, казалось, стояли за пределами досягаемости камеры и просто ждали своей очереди. Яркий свет, идущий от размытых фигур, слепил и не позволял рассмотреть их детально, но они подходили, окружали его и, наконец, с внезапной быстротой напали.

Сэм завизжал, когда одно из существ схватило его за член и начало мастурбировать. Боль в израненной коже вспыхнула, словно электрические разряды. Вторая фигура вскинула футболку Сэма, ухватила пальцами его соски́, сжала их и с ожесточением дернула. Парень издал второй вопль.

Нужно срочно отбиться и рвануть к двери, прочь из этой комнаты... Но Сэм был словно парализован. Лишен последних сил.

Третье существо сняло с Сэма штаны, раздвинуло ягодицы и, просунув в задний проход сначала один, а затем два пальца, продвинулось дальше по кишке. С уколом боли, почти возбуждающей, пальцы нащупали и принялись массировать предстательную железу

Боль от действий существ стремительно усиливалась, они были экспертами в области ее причинения, словно знали абсолютно все важные нервные окончания, известные профессору анатомии. Вместе с тем боль сочеталась с неожиданно столь приятно волнующими ощущениями, каких Сэм не испытывал никогда.

Более того, в движениях существ не чувствовалась резкость, злоба. От них веяло даже некой печалью, обреченностью, состраданием и больше походило не на жестокую пытку палача, а на операцию хирургов, вынужденных в силу обстоятельств проводить ее без анестезии.