Закрытый показ

Он зажигает свечу и ставит ее на стол. Снова раздается нетерпеливый гудок, потом еще и еще. Тот, кто снаружи, явно не намерен ждать.

Алла молчит, скукожившись на диване, и Юрию почему-то становится жутковато от ее позы – он даже не решается посветить свечкой в ее сторону, чтобы убедиться, все ли с ней в порядке.

Загорается экран телевизора, и он машинально смотрит в сторону источника звука. Странно, включился только телевизор, все остальное погружено во тьму. Он видит черный «Мицубиси», несущийся по ночной трассе как предвестник смерти, и пригибается, словно от удара плетью.

«Алла?» – осторожно говорит Юрий, стараясь больше не смотреть на экран, который притягивал его взор словно магнитом. Потому что он знает, что там показывают.

«Если ты не хочешь ехать на вечеринку, тогда иди и разбуди нашу дочь, – слышится знакомый голос, от которого у Юрия начинают шевелиться волосы на голове. – Кристина очень хотела посмотреть „Седую ночь“. Поспеши, милый. Аха-ха».

Трясущейся рукой Юрий поднимает свечу и кричит не своим голосом. Вместо супруги перед ним на диване та самая мультяшная Ах, в своем неизменном платье в горошек. Девочка раздвигает спутанные пряди рыжих волос, и Юрий обмирает от ужаса – перед ним оскаленный череп, и в бездонных глазницах он видит бушующее пламя, словно внутри этого создания полыхает пожар.

«Ты не забыл, что вы сделали на съемках?! – сварливым голосом спрашивает Ах. – Ты помнишь?! Ты помнишь?!!»

Ее голос переходит в пронзительный визг, бьющий по барабанным перепонкам, и Юрий, позабыв обо всем на свете, тоже кричит, он кричит, мысленно призывая себя проснуться как можно быстрее и избавиться от этого кошмара…

* * *

Близилось время ужина. До окончания очередного показа «Седой ночи» оставалось восемь минут, когда Жанне сделалось дурно и она потеряла сознание. Очевидно, что рано или поздно это должно было случиться, чему способствовали спертый плотный воздух, пропитанный дикой мешаниной запахов застоялого пота, нечистот из ведра и кисловатого пива; бесконечные кадры чудовищных истязаний и пыток, колоссальный стресс, чувство голода, плюс ее предродовое состояние. В глазах Жанны вдруг потемнело, по телу пробежала мелкая дрожь, она обмякла, словно разделанная тушка, из которой вынули все кости, и тихо сползла по стулу вниз.

Не успело ее лицо коснуться стальной поверхности пола, как картинка на экране застопорилась, после чего проснулась сирена.

Юрий улыбался улыбкой мертвеца, не сводя немигающего взгляда с поставленного на паузу кадра. На нем было запечатлено его собственное ухмыляющееся лицо, лицо Фила, жестокого насильника, садиста и убийцы. Скрежет сирены безжалостно истязал мозг, и он инстинктивно закрыл руками уши, хотя это слабо помогало.

Алексей вскочил с места. Расстегнутая рубашка с темными пятнами пота под мышками выглядела засаленной и изжеванной, волосатое бледное пузо подрагивало, как тающий холодец. Волосы взъерошены, а выпученные свинячьи глазки на заметно похудевшем лице полыхали яростью. От учтивости и вежливых манер банкира не осталось и следа. Он кинулся к неподвижно лежащей Жанне.

– Вставай! – заорал он, тщетно пытаясь перекричать сирену. – Приходи в себя, черт тебя подери! Я не собираюсь слушать это дерьмо только потому, что тебе стало нехорошо!

Видя, что слова на женщину не действуют, Балашов затормошил ее.

Юрий медленно поднялся с места. Голова слегка кружилась, перед воспаленными глазами, словно горячие искры, то и дело вспыхивали кадры «Седой ночи», от которой его уже не просто тошнило, а выворачивало наизнанку.

– Давай, Карпыч, – проскрипел он. – Врежь ей! Иначе она не проснется.

Вряд ли этот совет, заглушаемый дребезжащим визгом сирены, был услышан Алексеем, но банкир сделал именно то, что прозвучало из уст Юрия, – отвесил Жанне пощечину. На бледной щеке женщины проступило розовое пятно.

– Перестаньте, – усталым голосом произнес Рэд. Его седые волосы, похожие на клочья паутины, растрепались, сделав его похожим на ведьму.

Поднявшись со своего места, режиссер приблизился к Алексею, который к тому времени успел еще раз ударить Жанну.

– Остановитесь! – гаркнул Рэд, перехватив запястье Алексея. – Не уподобляйтесь тому, роль кого вы играли!

Юрий ухмыльнулся, показывая крепкие желтые зубы:

– Неужели ты не понял, что от нас именно этого хотят? Чтобы мы оказались именно такими, какими ты нас изобразил в кино?!

– Не трогай ее, – повторил Рэд. – Она ни в чем не виновата.

– Отвали, старик, – тяжело дыша, огрызнулся Алексей. – Или я суну твою голову вон в то ведро с дерьмом!

– Угомонитесь! – сказал Рэд. – Разве будет лучше, если мы перегрызем здесь друг другу глотки?

– Вдруг она сдохла?! – закричал Алексей, теряя остатки самообладания. – Тогда вместо кино мы сутками будем слушать сирену! У меня аллергия на эту дрянь!

К ним подошел Юрий. Присев на корточки, он потрогал вену на шее женщины и поднял голову:

– Она жива, просто в обмороке. Оставьте ее. Кстати, для разнообразия можно послушать и сирену. Тем более осталось две минуты до конца фильма.