Закрыв глаза

Рауль Феликс Либен только что заснял небольшой репортаж о ливнях последних дней, напоминающих всемирный потоп, которые превратили в озеро целый кантон, на время прервали транспортное сообщение на автобанах л подарили местным полицейским ощущение их значимости в столь ответственный момент – первый в их карьере. Он устал и совсем не хотел идти домой, где сидела Андреа, тщательно нарядившись, посреди итальянского гарнитура, подаренного ее родителями им на свадьбу пять лет назад, гарнитура, который Андреа немедленно застраховала от грабежей, природных катастроф и пожара. Андреа была дизайнером по внутреннему оформлению и успешно занималась общим дизайном помещений. Рауль часто уезжал, много где бывал, и Андреа иногда заботливо выискивала для него подходящие случаю рубашки, которые он снимал, не испытывая никаких мук совести, когда пускался во все тяжкие, ведь любовные приключения можно считать необходимой составной частью брака; эти приключения были для него не более чем немного забавным подтверждением того, что он хороший любовник, и он старался как-то держаться в рамках этой приятной жизни, в которой он ненароком застрял, как в ловушке, в том числе и в угоду Андреа, которая, кажется, ничего не имела против его похождений. В этот субботний вечер он пил джин-тоник, с каждым глотком оставляя позади своих мысленных преследователей, которые секундой позже его опять нагоняли, чтобы со следующим большим глотком вновь от них оторваться. Его широкий нос с плавной горбинкой и узкие вытянутые губы почти смыкались, образуя два прямых угла – своеобразную систему координат для вековой печали, таящейся в неподвижном лице. «Совершенно ясно, – успела подумать Алекс, – что хотя этот человек сам еще ничего не подозревает, но он в любом случае – живое воплощение алкоголика и маниакально-депрессивного типа в одном лице», – и тут ударила ослепительная молния, рассеянный свет галогеновых ламп в бистро «Арлекино» померк, бутылочка с укрепляющей микстурой в сумочке у Алекс разбилась, все встроенные предохранители перегорели.

Рука Рауля лежала на руке Алекс.

«В сводке погоды ни слова не было про грозу, – сказал Рауль, – дождь – да, обещали, грозу – нет».

«Я недавно книгу одну прочитала, американского философа, у него там есть такое выражение, про тиранию интимности».

«Я живу с женщиной, которую люблю», – сказал Рауль.

«Со мною рядом – мужчина, который мне так нравится, что я всегда боюсь его потерять, боюсь, что нас что-нибудь разлучит», – сказала Алекс, и в этот самый момент некто, кто-то вроде древнего, исполненного иронии божества, эдакий шутник из космоса, явил Раулю и Алекс свое простое, редкостное благословение: каждое их движение, каждый звук, каждый вздох были необходимыми проявлениями двух заново рожденных, одинаково непроизвольными, одинаково непосредственными, непреднамеренными; не было будущего, не было воспоминаний, ранним воскресным утром они стояли рядышком возле бара и целовались…

(Года три спустя, – летом 1997 года, например, – Алекс и Рауль встречались по воскресеньям уже, собственно говоря, значительно реже. Алекс было тридцать два года, и воскресенья она любила проводить одна. Все долгое воскресенье ее лицо скрывалось за маской сонного участия в делах своих детей, вместе с которыми она, вскоре после смерти матери, подчиняясь их необоримому желанию, вернулась назад, в Маленький Город, в свой родной дом; и если кто-нибудь неожиданно на нее смотрел, маска распадалась, словно рельсы игрушечной железной дороги в узкой детской, если слишком быстро и слишком широко распахнуть дверь. Маленький Город лишь на время, случайно стал ее пристанищем, имя этого города больше, чем когда-либо, было для нее чужим. Если бы они все вместе сейчас переехали в Париж к Раулю, где он вместе с Александрой Поспишил снимал свой первый игровой фильм, тогда пришлось бы оторвать Лукаса от занятий виолончелью, а Оливеру – расстаться со своим футбольным клубом; но с другой стороны, почему бы и не вырваться из привычного круга жизни. Через год у Рауля и Алекс родилась дочь, которую они назвали Яэль, и теперь они старались жить все время вместе, изо дня в день, составляя вместе меню и списки покупок, наняли приходящую прислугу, раз в неделю приглашали няню побыть с ребенком и все время смотрели друг на друга так, словно были до крайности удивлены, что они еще по-прежнему вместе.)

Они расстались молча перед дверьми закрытого бистро в полвторого ночи, зная только имя и адрес друг друга.