Закулисная драма

– Ланселот, Тристан, Айвенго, возможно даже сам Ричард Львиное Сердце. Одним словом – рыцарь. В сияющих доспехах, конечно же, – Луис Ортега вновь рассмеялся, обнажив ряд ровных белых зубов. Его улыбка и смех обезоруживали, хоть и не слишком вязались с образом властного командира. – У вас очень открытое лицо, вызывающее доверие, а развитое телосложение и высокий рост как раз подошли бы средневековому рыцарю. Вам бы лишь надеть кольчугу – и вуаля, можно сразу на сцену.

– А в школе я играл лишь Винни-Пуха, – ответил Джонни, – эх, проглядели учителя скрытый во мне потенциал. – Решив, что беседа слегка затянулась, Джонни перешел к делу: – Мистер Ортега, я здесь по поручению моего патрона, мы расследуем убийство.

– Да, бедняга Тони, для нас всех это невосполнимая утрата. Он был очень талантливым актером. Я вправду хотел бы помочь расследованию, но боюсь, что я бессилен. Всё, что мне известно, я уже рассказал полиции.

– Мы уже ознакомились с полицейскими отчетами, – соврал Джонни. – Но меня не интересует, где вы были и что делали в момент убийства. Я здесь для того, чтобы узнать от вас о личности убитого.

Джонни понадеялся, что полицейских интересовали лишь данные, непосредственно касающиеся событий, происшедших в день убийства. К счастью, его надежды оправдались, и Луис Ортега охотно согласился ответить на все вопросы, если это поможет следствию.

– В каких отношения вы были с убитым? – задал Джонни первый вопрос. Он достал блокнот и ручку, решив сегодня в угоду Фоксу таки попользоваться допотопными подручными средствами.

– Конечно же в хороших, я со всеми членами труппы нахожусь в дружеских отношениях, у нас замечательный коллектив!

– Расскажите мне о нем. Давно он в труппе? Кто из актеров был с ним близок? Возникали ли конфликты?

– Что ж, – Луис Ортега задумчиво потер подбородок. – О Тони я могу сказать только хорошее. И "De mortuis aut bene aut nihil" здесь ни при чем. Прошу прощения, это латынь…

– О мертвых либо хорошо, либо ничего. Не извиняйтесь, я вас понял, продолжайте.

– Так вот, Тони был удивительно добрым и компанейским человеком, он с кем угодно мог найти общий язык. Не представляю даже, кто мог желать его смерти.

– Это-то мы и пытаемся выяснить. Но все же, расскажите о его отношениях с коллегами.

– Тони был одним из старожилов труппы, он с нами почти со времен ее основания. Я обратил на него внимание еще в театральной академии, я тогда сам был очень молод, преподавал на кафедре и даже не помышлял о создании собственной труппы. Тони и помог мне создать нашу труппу, без него у меня ничего бы не вышло. Он всегда приходил на помощь младшему поколению, давал уроки актерского мастерства. Насчет его отношений с остальными – могу сказать наверняка, что врагов у него не было. У него был настоящий дар – со всеми находить общий язык. В спорах всегда соблюдал нейтралитет, часто его даже просили выступить посредником. В таких случаях он старался внимательно выслушать обе стороны и справедливо рассудить. Он всегда выступал в роли миротворца, сам конфликтов избегал.

– А с кем он общался наиболее тесно?

– Да со всеми одинаково. Хотя… – он на секунду запнулся. – За последние пару месяцев он очень сблизился с Джеймсом. Хоть он в труппе не так давно, но это наша восходящая звезда. Да, вам следует поговорить с ним, поскольку, несмотря на недолгое время знакомства, они успели стать лучшими друзьями. Разве что недавно… – режиссер замолчал.

– Продолжайте, – Джонни увидел, что он колеблется.

– Да нет… Пустое…

– Обычно то, что на первый взгляд кажется незначительным, и является ключом к истине.

– Понимаете, вот буквально недавно, между ними будто черная кошка пробежала. За последнюю неделю я почти не видел их вместе. Общались они только на сцене. Но я не думаю, чтобы это было настоящей ссорой. Скорее так, временные разногласия.

– Вы не знаете, что послужило причиной?

– Наверняка – нет, но догадываюсь.

– И что же?

– Не что, а кто. Cherchez la femme, прошу прощения, ищите женщину, как метко сказали французы.

– И кто эта Елена Троянская?

– Бьянка Руссо. Наше сокровище. Потрясающе талантливая актриса.

– Вы говорите обо всех актерах с такой теплотой…

– А в театре по-другому нельзя. Все мы – одна большая и невероятно дружная семья… – не успел он закончить предложения, как раздался женский крик:

– Да ты просто идиот! Удивляюсь, на кой черт тебе голова? Одна извилина, да и та только, чтоб уши держались.

За разговором Джонни и Луис Ортега не заметили, как зал постепенно наполнился актерами. Сейчас все они стояли перед сценой. Крик раздался справа от сцены, там стояло двое молодых людей. Девушка повернулась спиной к парню и всем своим видом демонстрировала нежелание продолжать беседу.

– Видимо, я поторопился с выводами, – сказал режиссер, глядя в их сторону. В его тоне прозвучала грусть.

– Не смею вас больше задерживать, вы и так уделили мне слишком много времени. Благодарю за помощь, – Джонни протянул режиссеру руку.

– Надеюсь, что сведения принесут хоть какую-то пользу, – Луис Ортега ответил на рукопожатие. – Было приятно с вами познакомится.