Закуси горе луковицей

— Надо было кого-нибудь из мужиков еще прихватить на подмену, — посетовал Женя. — Не додумали. Ну да ладно теперь. Жаль, в такую грязь здесь никто не ездит, так что попутки ждать не приходится.

— Женя, может быть, мне сходить за машиной? — спросила Зоя.

— Верно. Нам нельзя терять время. Только иди не в саму больницу, а до первого телефона. Вызови «скорую», и езжайте нам навстречу. Договорились?

— Конечно. Я буду спешить.

— Ну, вот и молодец. За нас не беспокойся. Если у них нет машины, донесем и на руках, правда, Юра?

— Донесем. Куда мы денемся?

Зоя приблизилась к Володе. Он, напряженно запрокинув голову, лежал на боку. Склонившись к нему, она шепнула: «Держись, милый. Я пошла за помощью. Жди меня».

В этот раз «скорая помощь» приехала быстро. Рядом с шофером легковой машины сидела седоволосая коротко стриженая женщина. Ее лицо было озарено каким-то внутренним счастьем. В ответ на слова Зои она кивнула: «Садитесь». Взмокших от пота и пошатывающихся от усталости ребят, они встретили на полпути к райцентру.

Погрузили Володю в «скорую». Юра сдал свои полномочия врачу. Зоя растроганно попрощалась с ребятами, и они расстались. Им нужно было засветло вернуться в Ольховку, а ей, разумеется, остаться.

Еще в дороге врач измерила температуру тела Владимира, дотошно расспросила Зою, как проявилась его болезнь. Ощупала мышцы шеи, попыталась наклонить его голову к груди. Помрачнела. Озабоченно посмотрела на нее.

— Неважны ваши дела. По всем признакам — менингит, проще говоря, воспаление мозговых оболочек. Болезнь чрезвычайно коварная. Сейчас сделаем все необходимые тесты, но от вас нужно согласие на поясничный прокол для исследования спинномозговой жидкости больного.

— А это очень опасно?

— Опасней не сделать этого. У него состояние очень тяжелое. Отказавшись, вы можете лишить его последнего шанса.

— Я даю такое согласие.

— Ну, вот и хорошо. Стало быть, мы еще поборемся за его жизнь.

Меньше чем через час Володя был помещен в реанимационную палату. Зоя, оглушенная несчастьем, сидела в пустом полутемном коридоре и глотала слезы. Ей было жалко и Володю, и их ребятишек, и себя. Чья-то дружеская рука легла ей на плечо. Зоя подняла голову — врач. Она присела рядом.

— Плачем?

Зоя шмыгнула носом, мол, что мне еще остается?

— Уверена, сейчас ему значительно легче. Мы снизили ему внутричерепное давление и ввели лекарства.

— Так он выздоровеет?

— Мне очень хочется сказать вам что-нибудь обнадеживающее, но делать какие-либо прогнозы преждевременно.

— Извините, а исходя из вашей практики, когда можно ожидать улучшения здоровья?

— Если бы мы начали лечение часов двенадцать назад, то через три-четыре дня он бы уже просился на прогулку. А в данном случае болезнь может принять затяжной характер. Возможны головные боли, различные осложнения со зрением, слухом; припадки, паралич. Короче говоря, нужно быть очень сильным и удачливым человеком, чтобы победить эту болезнь.

— Я знаю, он победит ее. Только… ему нужно помочь. Ведь он очень устал, — сказала Зоя, и с надеждой посмотрела в лицо врача. — Пожалуйста, пустите меня к нему.

Врач отшатнулась.

— Даже и не думайте об этом. Болезнь — инфекционная. Нам и так предстоит взять всю вашу семью под особое наблюдение. Входить в ту палату можно только медперсоналу. И еще… ваше присутствие в ней ничего не может изменить. Ваш муж в коме и не реагирует даже на болевые раздражители. Он никого и ничего не слышит.

— Он может не чувствовать боли, но я знаю, что мне достаточно взять его за руку и он станет в два раза сильнее.

— Почему вы так уверены в этом?

— Потому что я буду бороться вместе с ним.

— Но он не узнает, что вы взяли его за руку.

— А я убеждена, узнает.

— Позвольте спросить, каким образом?

— А как узнаёт мать, что ее ребенку плохо?

— Но мне представляется, что такая духовная связь возникает в период вынашивания ребенка.

— Да. Но с его рождением она ведь не теряется. Почему?

Врач беспомощно развела руками.

— Ну, я не знаю…

— А я думаю, все объясняет взаимная нужда друг в друге или, говоря иначе, — любовь. И если она возникает между взрослыми, то это не просто духовная близость двоих, а полное взаимопроникновение их мыслей и чувств.

— Вероятно, вы правы. Вырастая, ребенок обрывает эту ниточку, — тяжело вздохнула она, — потому что начинает любить других. А мы-то еще долго чувствуем, когда с нашими детьми происходит что-нибудь скверное, в то время как они, увы, наших бед не чуют.

— Я не могу без него.

— Вы… своего мужа давно знаете? — по-домашнему тепло поинтересовалась врач.

— Около четырех лет. Как-то раз в нашу больницу доставили из Чечни партию раненых. Хуже всех обстояли дела у Володи…

И Зоя так же откровенно, как однажды расскажет и своей матери, поведала врачу их нехитрую историю. В процессе ее рассказа с Галиной Васильевной они и познакомились.

— Бедный мальчик, — вздохнула она, — смерть за ним по пятам ходит. Что ж теперь делать? Остается уповать на вашу любовь и Божью милость.

— Да. И я не теряю надежды. Но мне очень хочется ему помочь.