Зал ожидания: две с половиной повести в карантине

– Да, в «Монд». Я там в основном освещаю то, что происходит в России и бывшем СССР, приходится много ездить, так что у меня богатая языковая практика.

– Ага!.. Антон, налей нам, пожалуйста, белого вина, там должно быть в холодильнике… Так вы, значит, и на Украине бываете? – спрашивала хозяйка, пока Антон сходил в кухню и вернулся с двумя бокалами. – Или теперь надо говорить «в Украине»?.. И как там?

Она взяла у сына бокал, махнула им в сторону Наташи, отпила глоток и стала смотреть на нее выжидательно. Та тоже пригубила вино и сказала:

– Мм… Неплохо.

– Это вы про вино или про Украину?

– Что касается Украины, они там пытаются спасти экономику и воюют с Россией.

– Но мы же с ними не воюем.

– Я вам передаю практически из первых рук: они там считают по-другому.

– Ну, мама! – сказал Антон, с интересом следивший за этим разговором. – Пусть они попробуют иначе, почему надо ориентироваться обязательно на нас?

– Ты бы лучше пошел географию поучил, сынок… Погодите, а почему чемодан до сих пор тут валяется? – сказала Полина Николаевна протяжно, сделав вид, что только что заметила раскрытый чемодан и выпавшую туфлю, и даже чуть отодвинулась. – Антон, почему ты до сих пор не проводил Наташу в ее комнату? Вы поживете в кабинете Сергея Анатольевича, наверху только две спальни у нас. Давайте-ка это соберем…

Наташа, кажется, все-таки покраснела, поднимаясь с дивана, чтобы запихать в чемодан вывалившиеся вещи. Антон нажал сверху, чтобы помочь ей его закрыть.

– Мама, это чтобы достать джинсы, которые Наташа привезла мне в подарок, я их как раз собирался померить – вот они тут.

– Хм.

– Для папы и для вас тоже есть подарки, но они где-то на дне, – сказала Наташа. – Я достану, но мне неудобно заходить в кабинет без хозяина.

– Ничего, – сказала Полина, вставая и открывая перед ней дверь. – Вам все равно надо разобрать вещи, вешалки есть в шкафу, я освободила часть…

Запах! В комнате пахло и чем-то совсем незнакомым, но и тот, из детства, запах будто тоже притаился то ли за знакомым письменным столом с оспиной на былой полировке от когда-то кем-то оброненного окурка, то ли за картиной, которая в детстве называлась непонятно: «Нотариус». На столе стояли закрытый ноутбук и портрет деда в почти совсем стершейся бархатной рамке, но в Москве в ней был портрет кого-то другого, а чей именно, она так и не вспомнила – только рамку.

Сквозь дверь ей было слышно, как мать с сыном о чем-то спорят в гостиной, но слов было не разобрать. Тут они смолкли на миг, и Антон громко крикнул:

– Наташа! Папа приехал!

Она отбросила платье, которое собиралась повесить, и, забыв про страх встречи, выскочила в гостиную. Отец стоял у дверей еще в плаще, ослепленный с улицы светом в комнате, а мать и сын, когда появилась Наташа, застыли на ходу. Ее перенесло словно ветром, она обняла отца, ощутив через свой свитер и холодок плаща, и тепло его руки, которой он похлопал ее по лопатке и оставил там на мгновенье. Но долго так было нельзя – она отступила на два шага, и они теперь глядели друг на друга.

– Встреча на Эльбе, – невпопад съязвил брат и приклеил улыбку.

– Сережа, сними плащ, – сказала Полина и, подойдя, стала стаскивать с него плащ сзади, пока он все не мог оторвать взгляд от дочери. – Вот твои тапочки…

– Ну привет, – наконец вымолвил он. – Как ты долетела?

– Отлично, пап, спасибо.

Он сел на табурет и стал развязывать ботинки – покряхтывал как-то незнакомо. Волосы на затылке, который был виден ей сверху, сильно поредели, вероятно, от химиотерапии.

– Я пойду приготовлю ужин, – сказала Полина Николаевна поворачиваясь. – Сядем в гостиной или на кухне на скорую руку?

– Надо торжественно, наверное, – сказал отец, управившись с первым ботинком, а шлепанец, в который он вдел эту ногу, был резиновый и словно больничный.

– Папа, не надо никаких торжеств, ты устал, давайте сегодня на скорую руку, а завтра как раз суббота, и я вам приготовлю на обед французский суп!

– Как бы не так, – сказал он, управляясь со вторым ботинком. – Мне надо завтра в суд. Поправки в Конституцию прислали на заключение, черт бы их взял.

– Совсем с ума сошли, – сказала жена. – Как будто председатель их раньше никогда в глаза не видел… Мне тоже надо ехать?

– Нет, тебе-то зачем. А я должен завизировать, они так обязали.

– Ну тогда завтра вечером суп, – сказала Наташа. – А днем ты подбросишь меня в центр, и я там погуляю. Суд же у вас прямо напротив Медного всадника?

– Ага, возле Медного, – сказал отец, с усилием поднимаясь с табуретки и с оттенком неудовольствия, словно этот Медный всадник чем-то ему насолил.

– А я в колледж, у нас завтра футбол, – сказал брат. – Как раз и уместимся в машине.

Полина гремела чем-то на кухне, отец прошел и опустился в кресло, а брат с сестрой сели на диване. Отец взял недопитый женой бокал и крикнул в кухню:

– Это твой? Я пока тоже сделаю глоток.

– Тебе это не рекомендовано, – сказала она оттуда.