Залечишь мои раны? (СИ)

— Не надо, Саш, — Ярослав знал, как сложно ей даются такие воспоминания. Каждое резало ножом. Что бы он ни говорил, как бы ни убеждал в том, что она не виновата в ошибках родителей, принимать этого девушка не хотела. Или не могла.

— А еще она звонила тогда отцу. Телефон стоял у изголовья кровати в их спальне, я помню, как она звонила при мне, как просила приехать… Она тоже плакала, Ярослав. Не знала, что ей делать, как мне помочь, надеялась, что он сможет. Хотя бы просто своим присутствием поможет. А он… — чтобы продолжить, Саше пришлось сделать несколько глубоких вдохов, смахнуть со щеки очередную порцию слез. — Он не приехал. Он вообще не приехал в ту ночь, Ярослав.

— Не думай об этом. Это уже не важно. Все не важно. С Лизой все хорошо. Я люблю тебя. Никогда не дам в обиду ни ее, ни тебя.

— Не дашь, — вытащив руку из-под его ладони, Саша повернулась лицом к мужу, заглядывая в его такое серьезное и такое встревоженное лицо. — Мне кажется, я всегда буду сравнивать вас, Ярослав. Всегда…

Он скривился. Зря. Никогда не дослушивает до конца, всегда делает слишком поспешные выводы.

— С самого начала сравнивала. Ты казался мне очень похожим на папу. Такой уверенный, даже самоуверенный. Часто, не способный слушать и прислушиваться, знающий — что если все будет так, как ты считаешь нужным — это «все» получится. А вот если нет… Ты ведь иногда даже мысли не допускаешь, что может быть по — другому? Он точно не допускал. Пер напролом, по головам, по жизням, по людям… Мог забрать любимого ребенка у матери, мог не приехать к этому ребенку, когда ему было плохо, жутко, страшно. Я всегда буду сравнивать вас…

В голубых глазах сейчас творилось что-то невообразимое. Он смотрел пристально, очень внимательно, слушал, даже не дыша, и думал не о том… Совсем — совсем не о том.

— Но только для того, чтобы снова и снова осознавать, насколько вы разные.

— Сашка, — Ярослав прижался губами ко лбу жены, не в состоянии толком описать, что сейчас чувствует. Для него — это больше, чем признаться в любви. Любить она умеет и вопреки. Вопреки любила отца, и его тоже любила вопреки, а вот сейчас впервые словами выразила то, что он так хотел чувствовать: за что. За что она любит его. Чем он это заслужил.

— Ты не такой, как он, Ярослав. Я сказала это тогда просто потому, что хотела тебя остановить. Любым способом, любой ценой. Прости меня. За те слова, за то, что не могу смириться с твоим желанием все и всегда решать самому. Дима — был твоим другом и через меня он мстил тоже тебе. И больно сделал тебе, а не мне. Поверь, я знаю, как это больно, когда предают самые близкие, но я не хочу, чтоб ты этим жил. Я хочу, чтоб ты был с нами, со мной. Мне плохо без тебя, Ярослав. Очень.

— Прости, — идиот. Сейчас Ярослав понял, каким был идиотом. Только идиот мог бороться с собственными сомненьями за ее счет. Он думал, что ему плохо вдали от нее? Придурок. Почему же не подумал, как плохо может быть ей?

Она, кажется, его не услышала.

— Мне плохо без тебя, это как равновесие потерять. Ты ушел, и я его потеряла. А когда ты здесь, я чувствую, что и сама на что-то способна. Мне нужно знать, что я тоже на что-то способна.

— Ты на все способна.

— Ты ведь и так все знаешь, правда? — она вскинула взгляд на мужа. — О том, что мы делаем с Марком?

Он аккуратно кивнул. Ждал, что разозлится? Вряд ли. За столько лет она привыкла к тому, что в тайне от него что-то хранить сложно. Саша ответ приняла, еще какое-то время просто смотрела на него, а потом тоже кивнула.

— Знаешь, что. Но не знаешь, зачем… Я хотела рассказать позже, но это глупо. Зачем тянуть? — она снова набрала в легкие воздух, решаясь на признание. — Когда-то именно папа решил, какое образование мне лучше получить. Я старалась, Ярослав. Старалась, как могла. Почти получила. Потом родилась Лиза. Если честно, я даже не думала, что когда-то вспомню о нем. Мне было стыдно из-за того, что я становлюсь бесполезным придатком к тебе, но я думала, что сделать с этим ничего не смогу, а потом… У Марка есть дочь. Приемная. А ее мать — наркоманка. Когда-то он пытался получить опеку над ней, тогда не вышло. Он отчаялся, а сейчас… Я не знаю почему, но я подумала, что могу попытаться. Могу попытаться помочь ей избежать судьбы, которая… — к горлу снова подступил ком. — Избежать моей судьбы. Я не хочу, чтобы дети ненавидели своих родителей. Не хочу, чтоб презирали отцов и брезговали матерями. Я не хочу, чтоб им было так больно, как было мне. Не хочу, чтоб они ночами просыпались от кошмаров. И я могу в этом помочь. Смешно, но именно отец подарил мне такую возможность. И я помогу. Сначала, помогу Марку и Кате, потом — еще кому-то. Получу свидетельство адвоката, буду заниматься подобными делами. Этому нужно посвятить жизнь. Этому я хочу ее посвятить. Не смогу я спасти мир, не смогу закончить все войны и с голодом тоже не справлюсь, но я сделаю все, чтоб как можно меньше детей становились жертвами взрослых игр.