Залечишь мои раны?

Не стоял, они выяснили это практически сразу. Через нее выйти на Диму Ярослав не пытался никогда. Честный, придурок. Не стал бы использовать ее в деле, касающемся только их. Эта честность бесила Диму иногда до спазмов в желудке. Бесило то, что Самарский — чистенький, а он — ходячее доказательство греховности человечества, хоть Дима искренне считал — во всем виноват не только он, но и Яр.

— Помнишь, я говорил, что возможно приеду? — на той стороне промолчали. — Ну, так вот, скоро — это совсем скоро, Снежок.

На что он рассчитывал? Вряд ли на визг от радости, прыганья на кровати, но никак не на:

— Может, не стоит?

* * *

Снежу действительно разбудил звонок.

И если первых несколько секунд она просто не могла понять, почему будильник вдруг решил сработать среди ночи, то стоило только предположить, кто может звонить в такую рань, сердце замерло.

Так было всегда — каждый раз, видя на экране мобильного незнакомый номер, душа девушки падала в пятки. Она боялась, что однажды ей позвонит не Дима. Позвонит незнакомый человек, чтобы сообщить, что… все плохо. Все уже непоправимо.

— Алло, — а в те несколько секунд, что разделяют ее обращение и ответ с другого континента, Снежана обычно успевает живо представить себе эту картину во всех красках.

— Hola, hermanita! — незнакомые слова на чужом языке подействовали лучше любого бодрящего — Снежа резко села в кровати, прижав свободную руку в груди.

— Что? — Нет. Пусть это будет он. Пожалуйста, пусть будет он.

— Говорю, привет! — ее облегченно вздоха на той стороне слышно не было, слишком там шумели.

— Привет, — выставив руку перед собой, Снежа следила за тем, как конечность бьет мелкой дрожью.

— Помнишь, я говорил, что возможно приеду? — дрожать рука перестала, видимо, это следствие того, что ее не совсем счастливая обладательница впала в ступор. — Ну, так вот, скоро — это совсем скоро, Снежок.

Если бы он не ошарашил ее так звонком, потом обращением, а теперь этой новостью, Снежана среагировала бы по — другому, но сейчас на языке крутились единственные слова, кажущиеся верными:

— Может, не стоит?

— В смысле? — брат явно опешил.

— Не надо, Дим. Ты ведь там устроился, правда? Ты сам говорил, что у тебя достаточно денег, новая жизнь, новые люди вокруг. Сам говорил, что там тебе комфортней, чем было здесь. Не надо.

— Ты не хочешь меня видеть? — если кто‑то другой посчитал бы его тон просто холодным, Снежа услышала обиду. Горькую обиду, которую нанести может только близкий человек. И ее нанесла она — сестра, но по — другому, было бы куда хуже.

— Я хочу, но я… Я боюсь. Что будет, если ты вернешься? И зачем? Главное, зачем, Дима? Чтобы прятаться?

— Думаешь, я буду от него прятаться?

— Думаю, ты не дурак, а значит — будешь.

— С чего вдруг? — Снежана слышала, что с каждым ее словом, брат раздражается еще больше. Но если это поможет его отговорить, она готова была даже перетерпеть эту ссору. Уже далеко не первую. — Больше трех лет прошло. Кроме того, никто же не пострадал! Если он захочет дать мне в морду — то, пожалуйста, мне тоже есть за что его поколотить.

— Ты бредишь! — сон давно уже как рукой сняло, а теперь, Снежа даже не пыталась сдерживаться от того, чтоб не повысить голос. — Что значит никто не пострадал? Ты человека похитил, Дима! Саша лежала в больнице неделю! Она чуть ребенка не потеряла! О чем ты?! — в такие моменты Снежане казалось, что Дима даже до конца не осознает, что сделал.

— Три года прошло…

— Да хоть десять, Дима! Пройдет десять и двадцать лет, а он по — прежнему будет тебя искать! — впервые Снежана облачила в слова то, что постоянно держала в мыслях.

— Ну, так я сам приду. Но не так, как хочет он.

— Дима…

— Все, закрыли тему, — слушать ее он не хотел. Блокирую любое зерно благоразумия на корню. — В субботу…

— Да, — смиряясь, Снежана устало закрыла глаза. Вот за что? За что все это на ее голову?

— Он устраивает праздник?

— Да.

— И ты…

— Да, Дима. Я иду. Потому, что… — самой себе Снежа не могла ответить: почему? Почему согласилась на личное приглашение Самарского. Почему не придумала отговорку. Почему, зная, что он пригласит, не купила себе на это же время билеты в Днепр или любой другой город, страну, планету. Почему не ложится спать под открытым окном с мокрой головой, надеясь заболеть и получить официальную причину не прийти. Не знала. А еще не понимала, зачем он ее туда звал. Зачем изредка звонил? Зачем иногда заезжал в студию, когда позволяла работа? Неужели не понимал, что так только хуже? Так она до сих пор верит, что у них есть шанс. Один единственный, маленький, но шанс.

— Ты до сих пор сохнешь по нему? — теперь голос брата казался таким же глухим, как ее собственный, сразу после того, как девушка подняла трубку.

А ответить ей было нечего. Сохнет. По нему, без него — не так важно. Важно, что сохнет.

— Снежа, неужели за столько лет, ты не встретила никого, способного помочь забыть Самарского?

И снова ответом Диме стала тишина. Вполне возможно, что она встречала таких множество. Вполне возможно, что на ее пути были люди, куда лучше, чем Ярослав. Но она почему‑то зациклилась на нем.