Залечишь мои раны?

Сдерживаться больше Снежане не могла. Выдернув руку из застывших, как и остальные части тела мужчины, пальцев, она закрыла лицо, давясь смехом. Слезы выступили на ресницах, подавляемый смех душил так, что закололо в боку, но заставить себя успокоиться девушка почему‑то не могла — перед глазами стояло его растерянное лицо.

— Гей? — кажется, и смех ее интерпретирован был неправильно, по крайней мере, реакция Самойлова стала для Снежи неожиданной. Ее, все так же закрывающую руками лицо, вдруг оторвали от земли, забрасывая на плечо.

— Эй! — от неожиданности, она даже смеяться перестала. — Что… Что ты делаешь? — припечатав ноги девушки руками, Марк куда‑то понесся. — Марк! — Снежана даже возмутиться не смогла, настолько была удивлена. — Пусти! Слышишь?

Он не слышал, явно не слышал. Только мчал куда‑то по тропе, быстрее, чем утром к столовой.

— Марк! — Снежана попыталась высвободиться, но безрезультатно, ее пригвоздили еще плотней, перехватив теперь уже чуть ниже спины или чуть выше ног за стратегически важное место. — Отпусти! Пожалуйста! Никакой ты не гей!

Еще несколько метров ее просьбам он не внимал, а потом резко остановился, одним движением сдернул девушку обратно на землю, придержал за плечи, не давая упасть, а потом притянул к себе.

— Так геи точно не делают, — как «так?», спросить Снежана не успела, просто потому, что ей тут же наглядно это продемонстрировали.

Поцелуи бывают разными — нежными, страстными, мимолетными и глубокими, завершающими и «стартовыми», а этот был имитирующим. Причем имитировал он никак не прогулку по лесу или игры в классики.

В какой‑то момент, Снежана ощутила спиной твердь дерева, в которое ее вжали, но это произошло где‑то на периферии сознания, потому что все чувства сейчас были сосредоточены на целующем ее мужчине. Его губах, языке, руках, которые каким‑то образом забрались под ткань свитера, раздражая прикосновениями кожу и дразня мышцы, заставляя их сокращаться.

Мысли, чувства, ощущения смешались в один большой ком. Снежана понятия не имела, что ей надо делать, но знала, что хочет делать, а хотелось ей только отвечать на этот неожиданный порыв.

Он целовал, не отрываясь, вжимая в себя еще сильней, лишая мыслей, а еще уверенности в том, что отступи он сейчас — ноги удержат.

Так же резко, как поцеловал, через маленькую бесконечность, Марк отстранился.

Оторвал свои губы от ее губ, отодвинулся на несколько сантиметров, заглядывая в лицо тяжело дышащей девушки.

— Прости, — Снежане захотелось застонать. Если это именно то, ради чего он прервал поцелуй, то поступил он совершенно не так, как хотелось бы сейчас ей. И, кажется, это читалось на ее лице, потому что мужчина улыбнулся, уткнулся ей в скулу, а потом продолжил шепотом, обжигая горячим дыханием кожу. — Прости, прости, прости… Господи, я, правда, веду себя как маньяк.

— Я боюсь высоты, — ничего более уместного Снежана почему‑то не придумала.

Все так же плотно прижатое к ней тело вновь напряглось, застыло, а потом девушка почувствовала, как грудная клетка Самойлова начинает сокращаться — он рассмеялся.

— То есть из всего происходящего тебя волнует только высота, — потратив несколько долгих минут на то, чтоб успокоиться, мужчина снова отстранился, заглядывая в затуманенные до сих пор глаза.

— Жарко как‑то, — он не формулировал замечание, как вопрос, а значит, и отвечать на него было не обязательно.

— Мне тоже, — не чувствуя сопротивления, Марк снова наклонился, накрывая губы Снежаны очередным поцелуем. Теперь куда более спокойным, но стало еще жарче.

Неизвестно, сколько они простояли бы так, далеко от людей и близко друг к другу, но вечно это длиться не могло.

— Идем, — Марк провел напоследок по щеке раскрасневшейся Снежи, подобрал упавший к ее ногам плед, сложил его, давая возможность девушке немного прийти в себя, а потом протянул руку, приглашая вновь за него ухватиться.

— Только не вниз головой! — Снежа протянула ладонь с опаской, но заполучив утвердительный кивок, доверилась.

Теперь на плечо заброшен был плед, а они продолжили свой путь куда более умеренным шагом, и в тишине.

— А куда мы идем?

— На ужин, — им не было неудобно, наоборот, очень даже хорошо, просто оба нуждались во времени, чтобы привести мысли в порядок.

— Нет, — Снежа мотнула головой, надеясь хоть так вернуть ясность уму, но это не помогло.

— Что, нет? — Марк оглянулся, замедляя шаг.

— Я лучше к себе.

Как‑то незаметно они вышли на поляну, по кругу от которой располагались дома базы.

— Я провожу, — он явно не собирался спорить и уговаривать, но и его провожания сейчас были не совсем тем, что нужно Снежане. Они были очень желанны, но… Мозг! Пора было включать мозг.

— Нет, — Снежана высвободила руку, отрицательно покачала головой, подтверждая свою уверенность. — Иди на ужин, а я… Это был долгий день, и вообще…

— Хорошо. — За то, что он не навязывает свое видение и свои желания, Снежана готова была расцеловать мужчину, хотя нет. Расцеловывать не стоит.

— Спокойной ночи, — в сотый раз давая себе приказ начать мыслить связно, Снежана развернулась, в противоположную от центрального дома сторону.