Залив Гавана

— Этому предприятию требуется нечто большее, чем порнограф. Вы заменили Приблуду. С этим все готовы согласиться, — О'Брайен смягчил тон, — и вы можете оставить себе фотографию, которую вам прислал Приблуда. В какой-то момент было бы хорошо, если бы вы вернули ее нам как знак доверия, но теперь вы в команде.

— Руфо умер из-за этой фотографии.

— Вы, слава богу, устраиваете меня гораздо больше. Я хочу сказать, все сложилось просто отлично.

— Кто-нибудь из этих людей работает в министерстве сахарной промышленности? Связан ли кто-либо из них с AzuPanama?

— Да, с некоторыми из них мы познакомились именно там. Это люди, которые принимают решения, насколько вообще кто-либо помимо Фиделя может здесь принимать решения. Здесь есть заместители министров, действующие генералы и полковники, люди, которые знали друг друга всю жизнь, и теперь, поднявшись высоко по социальной лестнице, продолжают поддерживать дружеские отношения. Конечно, мы строим планы. Это — нормальное человеческое стремление, потребность жить лучше и оставить что-то семьям. Фидель и сам такой же. У него есть один законный сын и дюжина внебрачных детей, скромно работающих в правительстве. Все эти люди от него не отличаются.

— А казино как-нибудь вписывается сюда?

— Надеюсь, что так.

— Почему вы говорите мне все это?

— Джон всегда говорит правду, — сказал Уоллс, — только правда имеет много лиц.

— Казино, армейские ботинки, AzuPanama. Что здесь реально и что фальшивка?

— Здесь, на Кубе, — сказал О’Брайен, — грань между реальным и нелепым особенно тонка. Фидель, когда был мальчишкой, написал Франклину Рузвельту и попросил доллар. Позднее на него обратили внимание в высшей бейсбольной лиге, как на перспективного питчера. Был человек, который мог стать идеальным американцем, оставался всего один дюйм. Вместо этого он стал Фиделем. В отчете представителей было сказано: «Очень быстрый игрок, которого невозможно контролировать». Откровенно говоря, мой дорогой Аркадий, это все нелепо.

«Мертвое тело в заливе, мертвый Руфо, убитые Хеди и ее итальянец. Вот что было реально», — думал Аркадий. Кубинцы за столом слушали вполуха, они наблюдали за любопытной церемонией чтения бумажек из чаши, за лобстерами, которые продолжали приносить с гриля. Казалось, не имело значения, кто заказал лобстера… У Аркадия было ощущение, что если бы одна анонимная бумажка оказалась пустой, если бы кто-то из посетителей не заказал лобстера, все как один сразу встали бы и уехали.

— Не возражаете?.. — Аркадий кивнул на столик Эрасмо.

— Пожалуйста, — О’Брайен дал свое благословение.

Тико с удовольствием расчленял своего ракообразного, Мостовой обсасывал клешню.

— Таких сочных лобстеров нет больше нигде в мире, — Мостовой вытер рот, когда Аркадий плюхнулся на стул. Фотограф никак не показал, что он связал пожар в Сьерра-Маэстра с Аркадием.

Эрасмо не сказал ни слова, не прикоснулся к лобстеру. Аркадий вспомнил, как он пил ром Paleo и раскачивался в своей инвалидной коляске в такт, выбиваемый барабаном Монго во время Сантерии. Как они катили по Малекону, и Эрасмо, похожий на бородатого пирата, махал девушкам, высунувшись из джипа. Сейчас он был чем-то подавлен.

— Значит, это и есть настоящий яхт-клуб «Гавана», — сказал ему Аркадий. — Ни Монго, ни рыбы.

— Это другой клуб.

— Я уже понял.

— Нет, вы не понимаете. Все эти люди вместе воевали в Анголе и Эфиопии, сражались бок о бок с русскими, у них общий опыт и общий интерес.

— За исключением О'Брайена.

— И вас.

— Меня?..

Голова Эрасмо раскачивалась, как будто он безуспешно пытался допиться до бесчувствия:

— Как становятся членом клуба? Случайно. Представьте, что в середине пьесы, скажем, во втором акте, кто-то неожиданно вваливается на сцену. Новый персонаж, которого и в сценарии-то не было. Что вы будете делать? Сначала попытаетесь избавиться от него, уроните на него мешок с песком или заманите его за кулисы, чтобы ударить по голове без лишней суеты, да так, чтобы зрители не заметили. Если вам не удастся убрать сукиного сына со сцены, что вы будете делать? Вы попытаетесь плавно включить его в игру, найти ему какую-нибудь роль, по ходу придумать ему реплики, так что третий акт пройдет практически без изменений, как обычно.

Принесли последнего лобстера. На каждой тарелке был лобстер или уже хорошо разделанный панцирь. Аркадий обратил внимание, что почти никто не проявлял никакого интереса к ужину после того, как блюда были уже поданы. Высокий мужчина в очках авиатора поднялся со стаканом рома в руках. Это был тот же армейский офицер, которого Аркадий видел на фотографии с Эрасмо и Команданте. Офицер предложил тост за яхт-клуб «Гавана».

Все, кроме Аркадия и Эрасмо встали, хотя Эрасмо все же поднял рюмку.

— И что теперь? — спросил Аркадий. — Заседание начинается?

— Заседание закончилось, — ответил Эрасмо и шепотом добавил: — Удачи.