Залив Гавана

— Отлично. Деревня была опутана проводами, как рождественская елка гирляндами. Маленькие пластиковые мины взрывались под нашими ногами. Замаскированные в почве гранаты могли разорвать твое тело на кусочки. Растяжки, соединяющие мины направленного действия с чем-нибудь совсем простеньким, типа пустой консервной банки, которую вы пнете ногой с дороги. В гараже стояла машина. Разумеется, без ключа в замке зажигания, это было бы слишком очевидно. «Форд» — универсал 54 года с деревянными панелями. Вам даже трудно себе представить, насколько высоко ценилась машина в стране, подобной этой. Но одна только попытка войти в гараж означала серию цепных взрывов. Затем нужно было осмотреть днище автомобиля сначала с помощью зеркала, а уж потом лежа на спине. Открыть капот на изрядном расстоянии, еще лучше в укрытии с помощью длинной проволоки, убедиться в том, что каждый проводок ведет именно туда, куда ему полагается, открыть бардачок, багажник, обследовать стеклоподъемники, сиденья, колпаки на дисках. Машина была в изумительном состоянии. Мы выгнали всех из гаража, чтобы я соединил провода, она завелась. Правда, у нее тут же закончился бензин, зато аккумулятор был в полном порядке, все было бы просто великолепно, если бы Ричард не пнул колесо ногой. Это было единственное место, в которое я не заглянул, в колеса. — Эрасмо загнал в просверленное отверстие картонный диск, закрыв порох.

— К счастью, Ричард погиб мгновенно. Бампер машины отлетел, вращаясь со скоростью вертолетной лопасти и задел Тико. По радио мы вызвали «скорую». По пути к нам «скорая» попала в траншею, из которой мы накануне выкопали мину, и поехала прямо по минному полю. По счастливой случайности они не задели ни одной мины, но застряли они там крепко. Тико истекал кровью, когда Луна подхватил его и побежал к «скорой» прямо по минному полю. Вот так мы освобождали эту богом забытую дыру в Анголе по специальному приказу Команданте.

— Поэтому Тико так осторожен с автомобильными камерами.

— Он очень осторожен с камерами.

Эрасмо уронил канистру, и Аркадий нагнулся, чтобы поднять ее.

— Я могу вам помочь?

— Нет, спасибо, — ответил Эрасмо. — Вы знаете, где находится самое большое минное поле в мире? Американская база здесь, в Гуантанамо. Спасибо морским пехотинцам Соединенных Штатов, и особенная благодарность нашим русским друзьям, которые составили план нашей части минного поля, а затем прихватили его домой. Больше никакой помощи от вас… — Он открыл канистру с приправой хабанерос и пересыпал ее в другую канистру. — Ну вот, теперь, когда грабитель откроет это, его будет ждать смертельное облако. Кашель, слезы, чихание, временная слепота — это в моем понимании достаточно гуманный способ наказать осквернителя могил. Кубинский способ для борьбы с кубинской проблемой.

— Луна, спасающий Тико, это для меня совсем новый образ сержанта.

— Это не так. Это всего лишь обратная сторона медали. Люди здесь двулики, одно лицо, которое ты видишь, другое — абсолютная его противоположность.

— Все так сложно?

— Как и все в жизни. Просто вы не понимаете. Когда-то Куба была другой. Мы были идеалистами, мы противостояли самой могущественной, самой мстительной стране на земле. Мы считали Фиделя великим. Но Куба для него недостаточно большая страна, а мы не можем оставаться героями навсегда. Перестаньте всюду совать свой нос, Аркадий. Для вашего же благополучия вам лучше вернуться домой.

Братья Лиу вопросительно посмотрели на них; они не могли понять ни слова, но отлично поняли, что разговор подошел к концу. Парочка чихуахуа зашевелилась, хлопая своими выпученными глазками, а затем рванула за ящерицей. Они преследовали ее, несясь по побегам бугенвиллеи до невысокой пагоды, и, когда младший Лиу со смехом показал прием карате, Аркадий вспомнил кое-что еще.

— В Гаване есть какая-нибудь школа боевых искусств?

— В китайском квартале, — ответил Эрасмо.

«Тебе нужно отвлечься от всего», — подумала Офелия. Она не обращала внимания на работу специалистов, собирающих в первую очередь очевидные улики — образцы свернувшейся крови, волосы, сумку, очки, бутылки «Habana club», подбираясь к пакетам с постельным бельем и одеждой. Она не замечала работу фотографов, суетящихся около женского тела, небрежно раскинувшего руки и ноги, словно «Маха обнаженная». Все ее внимание было сосредоточено на докторе Бласе. В резиновых перчатках тот согнулся над телом мужчины, чтобы показать ей, почему умирающий не звал на помощь, хотя следы крови на ковре свидетельствовали о его агонизирующей попытке подползти к двери.