Залив Голуэй

Джеймси и Дэниела провожали еще более пышно в августе вместе с их Ирландским Легионом; и все благодаря стараниям отца Денниса Данна, пастора церкви Святого Патрика, который организовал этот второй ирландский отряд, — 90-й Иллинойский.

Отец Данн провел для них самую торжественную мессу в церкви Святого Патрика. У алтаря ему помогал Стивен. Он так энергично размахивал золотым кадилом, разгоняя по сторонам облака ладана, что Майра шепнула мне:

— Он отравит их этим дымом, они задохнутся, так и не добравшись до передовой!

Девять сотен солдат Ирландского Легиона получили благословение от отца Данна, отца Тома Келли и еще дюжины других священников. Майкл спел соло в сопровождении церковного хора. В конце церемонии слово взяла волынка. Это Джеймси играл «Молодой менестрель ушел на войну», и каждый солдат Ирландского Легиона подхватил слова. Последние строчки они уже ревели дружным хором:

— Песни слагаются для чистых душой и свободных!
В рабстве они звучать не будут никогда!

Президент Линкольн в конце концов освободил всех рабов. Джеймс Маккена говорил, что президент подождет с этим до выборов, опасаясь потерять голоса избирателей. Но тот ждать не стал.

— Вот теперь наше дело действительно благородное, — сказал отец Келли в своей последней проповеди, прежде чем уехать в качестве капеллана в Ирландский Легион, стоявший лагерем в Теннесси.

Это событие бурно отпраздновало цветное население, жившее к югу от нас. Мы ходили смотреть на их праздничные костры и слушать их песни. Я вспоминала площадь Конго-сквер, мадам Жак и ее детей, сестру Генриетту. Как они, должно быть, счастливы сейчас. Я знала одну женщину из этого района. Мы познакомились с миссис Уильямс во время моих прогулок по берегу озера, и она рассказывала мне, что большинство цветных семей в их общине уже получили свободу некоторое время назад, однако были и беглые рабы, для которых это стало громадным облегчением. Ее сыновья служили в специальном отряде Союза для цветных.

За полтора года, которые Бригада и Ирландский Легион пребывали под ружьем, им не пришлось участвовать в самых тяжелых сражениях — при Энтитеме, Чанселорсвилле, Шилохе или Геттисбурге. Даже Барни Макгурк, который все время ожидал больших потерь, был шокирован произошедшим в Геттисбурге: пятьдесят тысяч убитых, раненых и пропавших без вести за три дня боев. В те же кровавые дни начала июля 1863 года Джеймси и Дэниел сражались под командованием генерала Гранта, прорывая длительную осаду Виксбурга.

— Это была одна из величайших артиллерийских атак города в истории человечества, — сказал нам Барни. — У Гранта там было пять сотен пушек, которые днем и ночью лупили по врагу.

Капитуляция состоялась 4 июля. В честь этой победы в ту ночь в Бриджпорте горели громадные костры.

Но в письме от Джеймси и Дэниела, которое мы получили через две недели после этого, о боях не было ни слова. Они просто радовались, что Союз теперь полностью контролирует Миссисипи и почта сможет работать нормально. Кроме того, они наконец получили свое денежное довольствие.

Многие матери в Бриджпорте пытались прокормить свои семьи на солдатские пособия, которые не поступали. А цены на продукты росли каждый день. Слава богу, у нас была зарплата Майры и те деньги, которые мне платил олдермен Комиски.

После отъезда полковника Маллигэна работы в офисе было немного, но все же я ходила туда ежедневно в надежде узнать какие-то новости от Ирландской Бригады. Сейчас они участвовали в обороне Вашингтона в федеральном округе Колумбия и выдержали целый ряд сражений, хотя из писем Пэдди и коротких дописок к ним от Томаса узнать об этом хоть что-нибудь было невозможно. Мальчики писали о еде, лагере и знакомых, которых они там встречали.

Каждый день в офис приходили матери солдат, служивших в Ирландской Бригаде и других отрядах. Наши потери росли, и однажды я услышала, как олдермен Комиски с горечью в голосе сказал мистеру Онахэну:

— Когда все это закончится, Чикаго превратится в город вдов и сирот.

Иногда женщины приходили ко мне домой. Они знали, что я работаю у олдермена Комиски. Не могла бы я написать письмо и передать ему? Или просто пойти с ними? У них язык не поворачивается, объясняли они, когда приходится просить о подаянии.

— Не о подаянии, — поправляла я их, — а о том, чего вы заслуживаете.

На прошлой неделе миссис О’Брайен, чей муж служил в Бригаде, спросила, не может ли олдермен Комиски помочь ее сыну, двенадцатилетнему Мики, устроиться на работу. Она благодарила за ту небольшую сумму денег, которую уже получила, но у нее было еще пятеро младших детей, и, даже если придет солдатская зарплата ее мужа, этого все равно не хватит. А еще ей хотелось верить, что ее Мики, получив работу, перестанет грезить о вступлении в действующую армию.