Залив Голуэй

— А кто построил эти так называемые ирландские деревни? Кто взымает плату за вход и прикарманивает каждый цент, который там тратят посетители? Англичане!

Это было правдой. Постройку ирландской деревни Бларни-Касл спонсировала леди Абердин, а на деревню Донегал скинулись еще две британские дамы.

— Это оскорбительно! — воскликнул Патрик и стукнул кулаком по столу. — Как будто ирландский народ не мог организовать все это самостоятельно. Помните Фенианскую Ярмарку? Какая наглость… Вы можете капитулировать, но я не желаю.

— Послушай, Патрик, — ответила Майра, — этим Sassenach в высшей степени плевать, пойдешь ты на ярмарку или не пойдешь, зато не наплевать детям. Дэниела, например, ты после Канады еще не видел. Он приезжает аж из Калифорнии со своей женой и тремя детьми. И мои внуки наконец-то познакомятся со своими кузенами и тетей Мед.

Полковник Дэниел О’Коннелл Лихи командовал кавалерийским отрядом в Сан-Франциско — слава богу, с индейцами они там больше не воевали.

Шелковый Томас владел на правах паев салоном в Сан-Франциско. Майра надеялась, что он тоже приедет сегодня вместе с Дэниелом. Но с Томасом никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

А вот Грейси и Джеймс Маллой точно привезут из Нэшвилла своих четверых отпрысков — все уже взрослые, а у старшей их дочери Молли у самой уже двое детей.

— Мальчика она назвала Джонни, — сообщила мне Майра. — Он и вправду копия Джонни Ога.

Она часто посещала Маллоев, а когда их жеребец Аскибуой выиграл Кентуккийское дерби, неистово радовалась этой победе на трибунах.

Майра отправилась в путешествие в Калифорнию вскоре после нашей с Патриком свадьбы. (Подумать только, как я изводила себя мыслями о запрете Церкви на этот брак, тогда как в реальности все оказалась удивительно просто.) Возможно, она даже осталась бы в Сан-Франциско, если бы не Великий пожар в Чикаго[62].

— Я обязана помочь Маршаллу начать все заново, — заявила она.

И она до сих пор живет здесь, доставляя громадное удовольствие моим внучкам, когда я вожу их в город пообедать с тетей Майрой в знаменитой «Ореховой комнате» универмага Филда.

Именно Майра предложила разместить писчебумажные принадлежности в дамских комнатах отдыха и придумала устроить на цокольном этаже зал для торговли товарами по сниженным ценам, чтобы все машинистки и девушки, работающие в офисах, тоже могли делать покупки у Филда.

Теперь магазин занимал целый квартал на Стейт-стрит. Здесь, на площади, которую мы называли «Петля», встречались и расходились маршруты всех трамваев.

Майра подобрала себе квартиру в одном из новых двадцатиэтажных небоскребов. Поразительно! Майк объяснил нам с Патриком, как стальные конструкции теперь сваривают в рамы, способные выдерживать колоссальные нагрузки.

— Чикаго — пионер в этой области, — говорил он.

Сейчас все улицы в центре города заполнил лес этих великанов.

— Потрясающе! — заявила тогда Майра. — И обрати внимание, что окна расположены в углублении, чтобы впускать свет и не отбрасывать тени на улицу, — добавила она.

— Лучшие из этих домов спроектировал Луис Салливан, — рассказывал нам Майк.

Сам он получал от Луиса множество заказов после того, как мы с Майрой познакомили их. А мы знали еще его отца, Пэдди Салливана, — чудесного скрипача и учителя танцев.

В Чикаго хорошо иметь много знакомств и знать людей. Мистер Онахэн по-прежнему был полон сил, и Джон Комиски тоже. А вот Джеймс и Лиззи Маккены умерли. Как и Молли Флэниган. И Барни Макгурк.

Я пригубила свой чай и перевела взгляд с Патрика на Майру.

— Ты его не переубедишь, — вздохнула я.

— Ты, Патрик Келли, — большая головная боль, спору нет. Понятия не имею, как ты с ним ладишь, Онора.

— Бывают у него такие моменты. К тому же ты сама подталкивала меня к замужеству, — ответила я.

— Господи Иисусе, надеюсь, ты простишь меня за это, — с притворной скорбью в голосе произнесла Майра и скорчила Патрику такую гримасу, что тот не выдержал и рассмеялся.

Майра была права. Мой Майкл не хотел бы, чтобы я заперла себя за решетку собственной праведности. В свое время он заплатил выкуп за невесту: никакой ревности и зависти, никакой низости, никакого страха. «У меня было целых два любимых мужчины, два Келли, — подумала я, — и спасибо судьбе за это».

Мы с Патриком часто говорили о Майкле между собой и с нашими внуками. Мы делились с ними воспоминаниями о нем, и Майкл становился для них реальным человеком. В этот самый день, ровно пятьдесят четыре года назад, мой Майкл вышел ко мне из морских вод. Мой юный герой, который никогда уже не состарится. A ghrá mo chroi.

И все же нам с Патриком удалось построить крепкую и сильную любовь, глубокую и приносящую удовлетворение. А Майкл поддерживал нас в тяжелые времена, в те ужасные дни Великого пожара, когда Чикаго пылал в огне, а Стивен как пожарный пропадал в самой гуще этого ужаса.