Залог страсти

Из замка принесли портшез, где лежали меха и шерстяное одеяло. Анабеллу хорошо завернули, вынесли из коттеджа и уложили в портшез. Малышей закутали в меха, положили рядом с матерью и быстро понесли в замок. Джин осталась, чтобы помочь старой Маргарет привести ее жилище в порядок. Она послала одного из членов клана в замок привезти чистое постельное белье для хозяйки, поскольку то, что лежало на кровати, было мокро от крови и слизи.

Два лежавших в тазике последа предстояло похоронить под дубом около замка. Яма была вырыта заранее, из опасения, что земля слишком замерзнет, когда настанет время родов.

Агнес вместе с отцом ждала возвращения сестры. Лэрд очень обрадовался, узнав о близнецах. Агнес ворковала над ними, восхищаясь их миниатюрным совершенством.

– Возможно, когда-нибудь я подарю им товарища по играм, – кокетливо заметила она.

– Если я уже не наградил тебя ребенком после целой недели попыток. Я теперь не тот, каким был, – ухмыляясь, похвастался Мэтью.

– Мэтью! – укоризненно воскликнула Агнес, краснея.

Анабелла, хоть и была очень слабой, невольно хихикнула, ибо несмотря на то, что молодые жили в отдаленной части замка, Мэтью оказался очень шумным любовником, и его слышали все здешние обитатели.

– Анабелле нужно отдохнуть, – сказала леди Энн. – Положите детей у очага в спальне их мамы.

Служанки, переминавшиеся рядом, дружно кивнули.

– Кстати, вторую колыбель нашли? – спросила леди Энн.

Колыбель нашли, новорожденных устроили на овечьих шкурах, поверх которых лежали перинки. Маленькие пуховые одеяла прикрывали младенцев. Анабелла лежала в своей постели и дремала. Всем распоряжалась мать.

Нянька, которой полагалось качать колыбели, настаивала, что не нуждается в помощи.

– У меня есть две ноги, миледи. Двоих так же легко качать, как одного.

– Как хочешь, – кивнула гордая бабушка. Какая молодец Анабелла! Несмотря на трагическую потерю первого ребенка, она все же сумела дать мужу двоих детей за два года брака. Теперь у Дуна есть наследники!

Глава 10

Поскольку Анабелла родила, а погода по-прежнему была хорошей, лэрд и его жена уехали домой, пока не лег снег. Анабелла с грустью провожала родителей, но их визит был счастливым и успешным. Теперь, когда последняя дочь вышла замуж, настало время искать жену сыну. Лэрд не успокоится, пока у Роба не появятся свои сыновья.

Агнес исполнилось семнадцать лет. Зима установилась. Настало Рождество. В праздник Сретения второго февраля Агнес объявила о своей беременности. Зима все тянулась, так что ни гостей, ни известий о том, что происходит в мире, не предвиделось. Во дворе высились сугробы. Начался окот овец. Дни становились значительно длиннее. Но волки все еще выли по ночам на склонах холмов, напоминая, что зима пока не готова ослабить хватку.

Как-то днем большое судно бросило якорь в бухте недалеко от замка. К берегу подплыла маленькая лодка, которую гребец вытащил на камни, после чего медленно поднялся по едва различимой узкой тропе, ведущей к небольшой двери в каменных стенах. Он стал колотить в дверь, пока кто-то не открыл маленькое зарешеченное оконце в ней, чтобы спросить о цели прихода.

– У меня послание для графа Дуна от Джеймса Хепберна, – ответил посланец.

В замке повернулся ключ, и петли неприязненно заскрипели, когда маленькая дверь медленно открывалась. Моряк шагнул внутрь и последовал за солдатом, открывшим дверь, по длинному темному коридору, освещенному только факелом, который нес провожатый. Стены коридора были покрыты изморозью. Гость гадал, тает ли она когда-нибудь.

Они поднялись на три лестничных пролета и оказались в хорошо освещенном коридоре, ведущем в парадный зал. За высоким столом сидела семья.

– Милорд, – обратился охранник к графу, – к вам явился посланец.

Ангус знаком велел гостю подойти.

– Ты с корабля, который причалил в моей бухте?

– Да, милорд, – ответил матрос, стянув шапку и кланяясь. – У меня к вам послание от Джеймса Хепберна.

Он говорил по-английски, но, судя по акценту, был иностранцем.

– Откуда ты? – спросил граф.

– Оркнейские острова, милорд.

– Где сейчас Босуэлл?

– Сидит в датской тюрьме, пусть Господь смилостивится над ним, – ответил моряк, сунул руку в карман, вытащил тщательно сложенный пергамент, перевязанный бечевкой и запечатанный маленьким кусочком воска, и протянул Ангусу.

Тот внимательно посмотрел на печать и увидел оттиснутый на воске герб Босуэлла.

– Найди себе место за столом и поешь, – велел он матросу, а сам сломал печать и развернул пергамент, на котором было выведено размашистым почерком Босуэлла: