Заложник №1

Сан-Медро презрительно фыркнул.

– Парень, ты работаешь не на тех людей. Столько я даю швейцару, чтобы он прогулял моего пса.

– Если я заберу деньги, то возьму и салфетку, – сказал Абрамс, снова бросив взгляд на двух мужчин, сидящих позади Сан-Медро.

– Эй, не кипятись. – Сан-Медро протянул руку и забрал деньги со стола. – Что я такого сказал? Просто…

– Расскажи мне о мистере Далласе.

– Хорошо, я это и собираюсь сделать. Чего ты так нервничаешь? Теперь об этом Далласе. Он просто рехнулся.

– Что ты имеешь в виду?

– Он или сумасшедший, или собирается начать войну. Вот что я имею в виду, судя по тому, что ему нужен был целый арсенал.

– Что?

– Целый арсенал, черт побери.

Абрамс некоторое время смотрел на Альфредо, потом до него внезапно дошел смысл сказанного.

– Арсенал?

– Я тебе, парень, об этом и толкую. Все виды оружия. Ну, винтовки и «Узи», это понятно, почему бы и нет? Но базука! И гранаты!

Абрамс стал делать записи в книжке.

– Мне нужен подробный и полный перечень. Что ты достал ему?

– Эй, парень, это не я! Где бы я взял все это? Я просто говорю тебе, что его интересовало. – Альфредо слащаво улыбнулся. – Ты же меня знаешь, все, что у меня есть, так это несколько девочек и немного травки. Верно ведь?

Абрамс не отрывался от записной книжки.

– Назови список, – потребовал он, и Сан-Медро с неохотой сделал это. – Как его имя?

– Даллас, я же уже сказал тебе.

– Это его настоящее имя? – спросил Абрамс.

– Так он велел называть себя, понимаешь? Вопросов я не задавал, не то что ты. У нас с тобой разный стиль работы, понимаешь?

Все это было правдой, как ее понимал Сан-Медро. На самом деле, он знал, что настоящее имя Далласа было Джи Харди и что он несколько лет занимался контрабандой наркотиков. Когда прошел слух о том, что человек по имени Даллас ищет оружие, за которое готов хорошо заплатить, и что человек он вполне надежный, Сан-Медро сказал: «Все это чепуха. Сколько он предлагает, и кто он, черт возьми, такой?» А так как Альфредо был своим человеком среди уголовников, то ему все рассказали. На самом деле его не интересовало настоящее имя этого парня, он просто хотел убедиться, что ему можно доверять и что оплата будет стоить потраченного времени. Поэтому он вел себя сейчас точно в соответствии со своим понятием о честности, когда сказал, что этот человек велел называть себя Даллас.

Занятый своими мыслями, Абрамс записал имя в книжку.

– Даллас, и все? А имя?

– Парень, ты же понимаешь, что разговор шел не о свидании с моей сестрой? Чисто деловая встреча. Ты слышал, что я тебе сказал? Даллас – это все, что я знаю. – Сан-Медро широко развел руками, давая понять, что выложил все, что знал. – Ты же знаешь, я всегда рад помочь тебе, если могу. Но если моя информация тебе не поможет, то тут уж ничего не поделаешь. Не могу же я сказать тебе больше того, что знаю, так ведь?

– Каким образом ты связался с этим Далласом?

– Я не связывался с ним, это он со мной связался.

– А как ты должен сообщить ему, что достал оружие?

– Но я же уже говорил тебе, что не взялся за это дело. Я посоветовал ему обратиться к кому-нибудь еще.

– Да, я помню.

– Я тебе уже битый час толкую об этом. Рассказал все, все что знаю. Больше мне сказать тебе нечего.

Вопрос заключался в том, действительно ли Сан-Медро рассказал все? Абрамсу предстояло принять решение. Ясно, что в этот раз Сан-Медро ничего больше не скажет, он играл в свою игру. А может, он блефует? Расколется ли он, если на него надавить покрепче? А надавить покрепче можно только в том случае, если арестовать его. Но это значит навсегда потерять осведомителя, потому что слухи о его аресте обязательно дойдут до его дружков, а когда Сан-Медро отпустят после допроса, дружки ни за что не поверят, что он не развязал язык в обмен на свободу. Ему уже никогда не будут доверять, и как осведомитель он будет бесполезен. А если не арестовывать, то его услугами можно будет пользоваться и в дальнейшем. Что лучше? Знает ли он действительно еще что-нибудь?

Сан-Медро сидел, разглядывая ноготь. Он понимал, что сейчас происходит в голове Абрамса, и поэтому смотрел вниз, не смея взглянуть ему в глаза.

Альфредо всю жизнь жил в бесчестном мире и не верил никому, поэтому вправе был предполагать, что и ему никто не верит. А если люди все-таки верили ему, то у него было такое чувство, что он надул их, если даже и говорил правду. Он мог смотреть прямо в глаза тем, над кем имел власть, независимо от того, обманывал ли их, или говорил правду. Он мог клясться каждой девушке, что она единственная, мог, глядя прямо в глаза и призывая в свидетели всех святых, говорить наркоманам, что в эту неделю поставок не было, поэтому цена возросла вдвое. Они понимали, что он лжет, он знал, что они понимают это. Но все молчали, потому что это были его люди, и всех их он держал в кулаке. А когда он говорил с людьми, от которых сам зависел, то даже если и говорил правду, все равно прятал глаза, разглядывая ногти. Но дело здесь было не в правде и лжи, а в силе и страхе.