Заложник

Заре не спалось. Юсуф тихо похрапывал рядом, повернувшись к ней лицом. А ей не спалось. Что делать? Как спасти мужа? Он молчит, ничего не хочет рассказывать. Понятно. Оберегает. От страшных вестей, от страшных рассказов, от страшных людей, с которыми он связал свою жизнь. Но сколько он так продержится? Сколько он сможет держать в себе те ужасы, которые видит у Тайсира? Воображение рисовало Заре темный подвал, заложника, стоящего на коленях, головорезов Тайсира и его самого, огромного, бородатого и страшного. Они бьют заложника плетью, топчут ногами. Течет кровь, лицо заложника теряет четкие очертания, покрывается шрамами и кровоподтеками. И тогда в подвал заталкивают Юсуфа. «Приведите его в чувство, доктор, — Тайсир тычет в заложника плетью, с которой капает кровь, — мы должны продолжать». И Юсуф покорно опускается на колени над лежащим навзничь человеком. Нет, убеждала себя Зара. Такого не может быть. Юсуф никогда не согласится на такую работу. Да и Тайсиру незачем пытать заложника. Этот заложник ведь не генерал и не разведчик, чтобы открыть им секреты. Он простой человек, заблудившийся в пути и оказавшийся в неподходящем месте в неподходящее время. Никто его не бьет. Но для чего им тогда нужен Юсуф? Почему они приезжают за ним ежедневно? И почему он возвращается задумчивый и молчаливый? Вот и сегодня. Приехал, поцеловал мальчишек перед сном, спросил, как дела в школе. Но Зара видела, спросил не как раньше. Как-то формально спросил. Потому что родителям следует задавать такие вопросы детям. Раньше его это интересовало по-настоящему. Он дотошно копался в деталях каждого мальчишеского происшествия, пытался разобраться. А сейчас… «Как дела в школе?» Выслушал ответ, кивнул. «Ложитесь спать». И замолчал. Зара собрала на стол. Он обмакнул лепешку в хумус, взял кусочек помидора, отщипнул веточку зелени и все. Не голоден. Почему не голоден? Как может быть не голоден мужчина после рабочего дня? Понятно. Он вспоминает ужасы, которые только что видел, и от этих воспоминаний его мутит. Она предложила ему кофе. Кивнул. Пил кофе молча, о чем-то думал, встал, подошел к книжной полке, достал томик Корана, открыл, полистал, прочел какой-то отрывок, опять полистал, еще что-то прочел и вернулся за стол. Кофе остыл. Она предложила налить горячий, но он отказался. Сидел, смотрел куда-то вдаль и пил остывший кофе. А ведь это время всегда было лучшим для нее. Муж дома, дети спят, день заканчивается, все тревоги и заботы позади, она поит его кофе, он нахваливает ее халву и рассказывает обо всем, что произошло за день. Он никогда не стеснялся рассказывать ей обо всем. О проблемах на операциях и о капризных пациентах, о трудностях в отношениях с коллегами. А сейчас молчит. И смотрит куда-то вдаль. И заглядывает в Коран, словно пытается найти оправдание каким-то своим действиям. Он никогда не расскажет ей о том, что делают с ним там, у Тайсира. Он будет молчать и делать все, что от него потребуют. Чтобы спасти ее и мальчишек. Он привык их спасать. Привык быть для них каменной стеной. И во имя того, чтобы сохранить эту стену, она должна спасти его. Только она может сделать это.

Зара повернулась на бок и нежно провела пальцем по щеке мужа. Небритый. Конечно, сейчас ему не до бритья. Юсуф что-то пробормотал во сне, но она не разобрала, что именно. Как она может ему помочь? Она даже не знает, куда его возят. Ах, если бы она могла водить машину! А ведь Юсуф предлагал ей получить права. Не захотела. Испугалась. Не столько дорог, сколько молвы. Что скажут соседи? А родители? Если бы она была смелой, могла бы сейчас выследить, куда его возят. Пристроилась бы на их маленьком «фиатике» за тем «Мерседесом» и… Что бы она сделала? Ворвалась в дом, полный боевиков, и потребовала оставить ее мужа в покое? Или сообщила бы адрес израильтянам? От этой мысли Заре стало не по себе. Тайсир такого не простит никому. Будет выяснять, кто предал. И выяснит. А это смерть. Верная смерть и ей, и Юсуфу, и детям. Тайсир не пощадит никого. Даже думать нельзя о том, чтобы связаться с израильтянами. Да и как с ними связаться? И как выследить, куда возят Юсуфа. Попросить кого-нибудь из братьев? Нет. Нельзя никого просить. Братья запретят ей даже думать об этом. Скажут, Юсуф — мужчина, глава семьи, сам разберется со всеми проблемами. Если надо, они помогут. Помогут ему, а не ей. Она — женщина и ее дело — дом и дети. Нет, братья — это не выход из положения. Она должна что-то придумать сама. И она придумает. Она не позволит отнять у нее мужа. Она строила свое счастье и никому не позволит его разрушить. Никому!