Заложник

- Не загорится. Примерно через час начнется дождь. Я тоже посмотрел на небо и увидел, что с востока приближается темный грозовой фронт. Ты знаешь… - я замялся, - мне что-то не хочется сходить здесь на берег. Мне тоже, - откликнулся Тимур. У нас там вроде что-то есть с собой? Ты что имеешь в виду? Ну, там… Бутылка водки вроде была и закусь какая-то… Ну да, есть, Поехали на противоположный берег. Посидим там, выпьем, так сказать, за окончание благополучной эры отшельничества. Я чувствую, что начинается новая жизнь. Какая - еще не известно, но новая. А старая кончилась - сам видишь. Тимур молча кивнул и, повернув штурвал, направил «Аврору» к противоположному берегу, до которого было около километра. Через несколько минут катер мягко ткнулся носом в песчаную отмель, и я, стараясь не оглядываться, соскочил на берег. Дождь так и не начался. С неба упало несколько редких капель, потом подул прохладный ветерок, а через полчаса выяснилось, что появление на небе плотного темного одеяла обернулось ничем. Оно проплыло над нами и удалилось в неизвестном направлении. То есть, конечно, в известном - на запад. Догонять солнце. Мы развели костер, и Тимур разложил на плащ-палатке колбасу, сыр и хлеб -убогое угощение на поминках по безвременно сгоревшему дому. В центре стояла литровая бутылка "Финляндии», но при таких обстоятельствах я, честно говоря, предпочел бы дорогому понтовому пойлу обыкновенную «Московскую" с зеленой этикеткой, Однако - не смотри коню в зубы, У него из рта плохо пахнет. Разлив водку по кружкам, Тимур взял свою и посмотрел на меня. Я кивнул, взял свой поминальный кубок и, взглянув на Тимура, сказал:

- Ты знаешь… Если Афанасий жив, то и хрен с ним, с этим домом. Давай сейчас не будем говорить об Афанасии. А насчет дома… Хороший был дом. И мы хорошо в нем жили. Да будет ему… Тимур выжидательно посмотрел на меня и усмехнулся. Давай, давай, я слушаю, - подбодрил он меня, - что ему там будет? Э-э-э… - я посмотрел на другой берег. Пожар уже погас, и только над горловиной глубоко упрятанной в землю тридцатитонной цистерны спокойно горел коптящий солярочный факел. А вот ему и вечный огонь. Кому? - спросил Тимур, Дому, кому же еще, - я залпом выпил водку, - не Афанасию, ясен пень. Тимур кивнул и тоже опустошил свою кружку. Занюхав водку куском колбасы, он передернул плечами и спросил; Так чем там дому нашему что-то будет? А представь себе, что у домов тоже есть загробный мир. Эк тебя потащило! - одобрительно усмехнулся Тимур. - Ну-ка, ну-ка! Ага. И некоторые попадают в рай, скажем - школы, больницы, музеи всякие… - А другие, значит, в ад. Тюрьмы, притоны, казармы. Так? Примерно так. Тимур налил еще по сто, и мы выпили. Где-то в глубине души вяло шевелилось чувство собственника, лишившегося своего достояния, но ему никак не удавалось подняться до головы и захватить мои мысли. И я, закурив, подумал: экий я благородный да не жадный! Вот у меня только что сгорел дом за полтора лимона зеленых, а я - хоть бы что! И совсем меня жаба не душит! Абсолютно! Но зато водка стимулировала мой мыслительный процесс, замедлившийся было от такого неприятного сюрприза, и мне в голову начали приходить интересные мысли. - Налей-ка еще по пятьдесят, - сказал я Тимуру, - давай хлопнем, а потом я кое-что тебе скажу. Есть некоторые соображения. У меня тоже есть, - ответил Тимур, разливая по кружкам финскую водку. Мы молча хлопнули, я засунул в рот кусок колбасы и, жуя, сказал; Я уау, шо ажа… Прожуй сначала, - посоветовал Тимур и тоже ухватил колбаски. Я последовал его совету и, проглотив колбасу, повторил;