Заложник

Потом начало светать. Обрели объемность литые колонны стволов, окаймленные понизу бархатистой, кудрявой листвой подлеска. Заколебавшись, стали расплываться, таять легкие клочья запутавшегося между деревьями тумана. Наконец и птицы, каким-то своим, неведомым чутьем узнающие о наступлении восхода, даже если солнце скрыто еще за горами, щебечущим, чирикающим, высвистывающим хором возвестили о наступлении дня.

Уже третий день они ехали легкой рысцой, временами переходя на шаг. Юсуф искренне был увлечен сумрачной прелестью не знающего топора леса. Он вбирал в себя звуки, запахи, краски этого, быть может, последнего в его жизни утра.

Все реже становились деревья, все просторней поляны. Впереди поднялась гряда невысоких, Щетинящихся кустами утесов. Теперь Юсуф узнавал эти места. До железной дороги отсюда было километров пятнадцать. Видимо, Гейдар-ага не рассчитал время – к мосту через Гянджинку им не добраться и через три часа.

Выветренные, тесно сомкнутые скалы перегородили долину. Постепенно снижаясь, они тянулись далеко на юго-запад, а на севере вплотную подступали к отрогам хребта. Чтобы обогнуть этот естественный барьер, уже давно надо бы сворачивать, но, к удивлению Юсуфа, группа продолжала двигаться прямо к утесам. Гейдар-ага, очевидно, знал здесь какой-то тайный проход.

И проход действительно открылся. Узкий, плотно занавешенный спутанными ветвями орешника, карабкающегося по скалам барбариса, дикой ежевики, проход был так скрыт, что даже заподозрить о его существовании, не подъехав совсем вплотную, было совершенно невозможно.

Юсуф решил, что сейчас они спешатся. Но Гейдар-ага, стиснув коленями бока своего жеребца, первый заставил его броситься грудью на колышущийся зеленый занавес и исчез. За ним последовали остальные кони бандитов, видимо, привыкшие к этой дороге.

Лишь пегий мерин Юсуфа оказался непригодным для подобных аттракционов, и Керим, схватив его за повод, буквально протащил седока с его конем через проход.

Мехтиев огляделся. Сразу же за кустами расщелина раздвинулась, по ее ровному, проточенному водой дну можно было ехать одвуконь до самого поворота.

Юсуф и Керим ехали по-прежнему рядом. Перед Юсуфом двигался обросший, небритый парень на молодой, пугливой лошадке с простреленным ухом. Остальные скрылись уже за поворотом, когда сверху послышался пугающий треск. Оба разом вскинули головы. Старая, видно, давно уже подгнившая сосна с раздвоенной вершиной падала прямо на них, все ускоряя свое стремительно-плавное движение.

Юсуф видел, как выворачиваются из мелкого земляного кармана трухлявые обрывки корней. Слышал резкий, словно от взмаха бичом, свист воздуха, рассекаемого упруго хлестнувшими ветвями. И сам, своим телом, ощутил тяжесть Керима, когда, оглушенный ударом, тот опрокинулся на шею его пегаша.

За доли секунды до этого кобыла небритого бандита, прянув с места, вынесла хозяина из-под удара и шарахнулась за угол, ничего не видя перед собой. Оттуда доносились гневные крики, суматошный топот копыт, тревожное ржание. Рухнувшая вершина, чудом не задев Юсуфа, надежным завалом перекрыла проход. Потерявший сознание Керим, цепляясь стволом перекинутого за спину карабина за ветви, медленно сползал с дрожащей шеи коня, сползал и никак не мог упасть.

«Лошади понесли, сразу не справятся. Вот он, выход, – мелькнула обжигающая мгновенной радостью мысль. – Винтовка и наган, тринадцать пуль. – Их четверо, и конный здесь не пройдет. О-хей, Юсуф, рано еще умирать!»

Керим, завалившийся на сторону, бессильно уронивший вперед руки, будто ныряя, свалился, наконец, на каменистое ложе ручья. И одновременно с мягким звуком падения его тела в сознании зазвучал размеренный, четкий голос Гордеева: «Физическая ликвидация Гейдар-аги – не выход. Он связан со всеми бандами, он слишком много знает. Во что бы то ни стало его надо взять живым».

И, понимая, что больше такого шанса не представится, готовый закричать of бессильной ярости и жалости к самому себе, Юсуф спрыгнул с коня и, подхватив словно бескостное тело бандита, стал оттаскивать его в сторону.

– Это и увидели Зейтун и Новруз-бек, потом и Гейдар-ага, когда, справившись с лошадьми, осторожно, с оружием наготове, они вышли из-за каменного откоса.

– Молодец, Касум. Настоящий джигит. Товарища не бросил. – Всегда хмурое рябое лицо главаря расплылось в белозубой ухмылке. Гейдар-ага поверил. Поверил до конца.

…На опушке леса к груде старинного, ручной выделки кирпича, валяющегося здесь с незапамятных времен, подъехали четверо. Чуть поодаль остановились две крестьянские арбы, окруженные десятком вооруженных всадников. Откуда-то издалека донесся мирный шум проходящего поезда.

– Похоже на могилу святого человека, – задумчиво произнес вожак, внимательно рассматривая развалины старинной постройки.

– Не Гейдар-ага, – возразил Новруз-бек. – Тут когда-то была водокачка, а потом дорогу железную перенесли в сторону.

– Аллах знает, что делает, – негромко пробормотал Гейдар-ага и махнул плетью, подзывая к себе бандита в кожаной куртке. – Давай фонари, Зейтун.