Заложник

Директор ФСБ перевел дух, ожидая, какой эффект произведет на Президента его информация. Но тот ни словом, ни жестом не выдал своих эмоций. Только глаза побелели и губы жестко вытянулись в узкую полоску.

– И вот еще что любопытно, – продолжил директор ФСБ. – Инструмент убийства. В духе Эленского. По оперативным сведениям, это был зонтик-контейнер с неким сверхсекретным меморандумом, который Рыбаков должен был зачитать на пресс-конференции.

Любимов вновь взял значительную паузу.

…Перед тем как отправиться на прием к Президенту, чиновники договорились не только о том, что докладывать будет Любимов. О взрывоопасном зонтике-контейнере с его таинственным содержимым они решили упомянуть вскользь, будто эта информация – свежайший оперативный товар.

Инициатором похода к Президенту стал Умнов, который долго молчал о своих собственных разведывательных действиях. Никому из своих спутников он не обмолвился ни о поездке к Дедову, ни о попытках выпытать что-либо о меморандуме у других его подписантов из числа губернаторов.

И только тогда, когда по делу «Меморандум» заработала цепочка Попов – Кушаков – Любимов и стало известно о сливе из Службы безопасности Украины о готовящейся в Киеве террористической акции, в которой якобы фигурировал начиненный взрывчаткой зонтик, в голове у Михаила Юрьевича Умнова словно кто-то включил тумблер. В его изощренном мозгу все сошлось. Как в самом хитроумном пасьянсе. Все мимо-мимо, а тут раз – и сошлось!

Умнов вдруг совершенно четко осознал, что Киев – всего лишь первый звоночек. За ним непременно последуют другие. Например, следующий экземпляр, до поры до времени покойно хранящийся в своем сейфе-контейнере, может взорваться где угодно – в Москве, Париже, Нью-Йорке или в Брюсселе. Причем это не будет примитивный взрыв.

Ну, подумаешь, еще один взрыв. Еще пара жертв… А если это все же не только инструмент ликвидации неугодных, но и настоящая политическая бомба?!

После поездки к Дедову главный политсоветник Кремля нашел в себе силы признать серьезность истории с меморандумом, а после киевского ЧП – тем более. Лишь отдаленно догадываясь о содержании документа, уж кто-кто, а Умнов понимал, что в стране начался новый этап борьбы за власть. И как ни странно, именно эта идиотская история с похождениями Рыбакова на Украине окончательно убедила его в этом.

Да, сейчас Президент победил. Но что будет на следующих выборах? Удастся ли претворить в жизнь «игры генералов» с продлением сроков его полномочий? Или придумать другую комбинацию, но только бы удержать власть? Но бог с этим. Стоит где-то появиться тексту меморандума, как ему, Мише Умнову, придет конец. Теперь уж точно – «писец».

Ведь стоит Президенту устроить мало-мальски серьезную разборку, как генералы первыми укажут на него: вот, дескать, истинный виновник нашей пассивности. Если политический советник посчитал, что все это мышиная возня, то откуда им знать, что все столь серьезно?

«Так что надо срочно докладывать Президенту, – решил хитрый Миша. – И лучше всего будет, если это сделает господин Любимов». Но тот вдруг заартачился. Если идти – так только втроем.

Пауза в президентском кабинете уже продолжалась минуты три, и никто то ли не желал, то ли не решался ее прервать.

– Если вы спросите мое мнение, господин Президент, то даже на первый взгляд эта история выглядит весьма загадочно. И несколько тревожно, – нарушил тишину Умнов. – Мы же столь решительно явились к вам лишь затем, чтобы получить «добро» на более глубокую ее разработку. Спецслужбы – по своим каналам. Я тоже пройдусь по своим.

– А я тоже, как вы выразились, пройдусь – по своим, – откровенно угрожающе сказал до этого момента молчавший советник Президента Смирнов.

«Такой пройдет, что танк переедет», – усмехнулся про себя Любимов. А вслух произнес:

– Потом совместно вам доложим и внесем предложения.

Хозяин кабинета быстро согласился и так же быстро распрощался.

Именно о том визите Президент сейчас рассказал своему собеседнику – новоиспеченному Секретарю Совета Безопасности.

Откинувшись на спинку большого кресла, в котором даже такой гигант, как борец Карелин, стал бы незаметным, Президент вопросительно посмотрел на своего гостя, сидящего напротив. Он хотел видеть его реакцию. Но вместо этого лишь увидел, как тот разлил в бокалы остатки вина.

– Вот, Илья Сергеевич, вроде бы я и ввел вас в курс дела. Интересно, что вам прежде всего пришло в голову?

– Какие тут могут быть разночтения? – вопросом на вопрос ответил Суворов. В иной ситуации он наверняка не позволил бы себе такую конструкцию диалога с Президентом.

– Так вы все поняли? – с нескрываемой радостью, но вкрадчивым голосом еще раз переспросил Президент.

– Давний плод нашего труда. Год девяносто девятый. Надо же?! А ведь там, если мне память не изменяет, было черным по белому записано…

Илья Сергеевич наморщил лоб, припоминая:

– «Документ является строго конфиденциальным и может быть предан гласности исключительно при согласии всех его гарантов или при возникновении в стране ситуации, угрожающей любому из закрепленных настоящими договоренностями положений».