Заложник должен молчать

Вадим начал целиться. Первый боевик подходил все ближе и ближе. Но что-то постоянно мешало: то сорвавшиеся потоком капли, то качнувшаяся от порыва ветра ветка, то все вместе. А то казалось, что следует подпустить поближе, чтобы уже и второго… тут же… наверняка. Вот уже между противниками восемь метров, вот семь, вот пять… палец плавно надавил спусковой крючок.

Громкий предостерегающий крик и плюханье выстрела. Боевик, шедший первым, рванул в сторону, вторая пуля догнала его уже в падении. Вадим повел пистолет вправо, но второй боевик шарахнулся за деревья. Ответная громогласная очередь, перекрывающая своим грохотом и шорох дождя, и шум ветвей, раскачиваемых ветром, и бормотание бегущих по склону ручьев. Выстрелов из пистолета совсем не слышно, а летящие из ствола пули казались совершенно никчемными, да так оно и есть, ствол дерева, закрывающий бандита, был непреодолимой преградой. Ответные автоматные пули пролетели совсем рядом с плечом Гордеева.

– Сучара! – в бессильной ярости прошипел ротный и упал в растекшуюся под ногами дождевую лужу. Брызги полетели во все стороны, пропитывая и без того мокрую разгрузку. Пистолет из руки он выпустил, а времени вернуть его в кобуру не было. Автомат!!! Вся надежда на безотказное оружие Калашникова. Вот только боевик уже высунулся из-за дерева, и уже палец выбрал свободный ход, сейчас лес огласится новым выстрелом… сейчас… И выстрел грянул. А вслед за ним другой, третий. Короткая, но прицельная очередь полоснула по целившемуся в Гордеева «чеху», одна из пуль пронзила ударно-спусковой механизм, и уже готовый сорваться в путь свинец так и остался в стволе. Бандит вскрикнул и отшатнулся, но вслед за ним шатнулся и ствол бочаровского автомата. Новая очередь – касательное в плечо, и та же пуля попала в шею, ломая позвонки, разрывая белую колбаску спинного мозга.

– Вперед к базе, живо! – заорал Гордеев, не сомневаясь, что и второй «чех» уже мертв. Сам наконец-то запихнул «ПСС» в кобуру и, подхватив вражескую разгрузку, устремился к базе. Тишина была нарушена, противник оказался предупрежден, теперь надо занять позиции, прежде чем «чехи» окончательно придут в себя.

Игорь Онищенко

Игорь только-только успел обустроить свою основную позицию, как на склоне противоположного хребта затарахтели автоматные очереди. Кто, как, по кому стреляет – ему видно не было, но, когда выстрелы прекратились, он почему-то сразу успокоился. В голове пронеслась отчетливая мысль: «Наши положили «чехов». Причину такой уверенности Игорь не знал, но, если бы у него спросили, он бы ответил: «Потому что иначе просто не может быть!» – после чего гордо прекратил бы со спрашивающим всяческое общение.

Степан Тулин

А сидевший правее и выше по хребту Степан Тулин рассуждать даже не пытался. Спокойно прильнув к окуляру, он прошелся взглядом по соседнему склону и, поведя стволом вниз, нацелился на основание хребта – где-то там должны были находиться двери, ведущие во вражеские подземные схроны. Он ошибся лишь чуть-чуть – дверь, ведущая под землю, оказалась на пару метров правее. Она резко откинулась, и из нее, один за другим, начали выскакивать вооруженные автоматами люди. Первого Степан прозевал, второй слишком быстро метнулся за укрытие, а вот третий, решивший спрятаться за дерево от пуль открывшего огонь Гордеева, оказался самой подходящей мишенью. Перевернутая галочка уперлась в бочину боевика, и Степан мягко потянул спусковой крючок. Тяжелый толчок в плечо, и ствол начал смещаться, взгляд снайпера выискивал новую подходящую для прицельного выстрела мишень. Все эмоции были отброшены, в голове мелькнула лишь короткая, как вспышка, мысль: «Один есть». И ни восторга, ни раскаяния, просто сухой счет.

Игорь Онищенко