Заложник (ЛП)

На самом деле, я еще не совсем смирился с Похищением Блейна и не уверен, что когда-нибудь это сделаю. Я знаю, что борьба с последствиями Похищения — часть жизни, но потеря Блейна — это моя собственная боль. Он ушел и никогда не вернется. Мои чувства не выразить словами. Прежде всего, это просто несправедливо.

Кто-то стучится в мою дверь и вырывает меня из моих размышлений. На улице светло, уже утро, и я должен быть на охоте, но с тех пор как Блейн исчез, мои внутренние часы не работают. Я встаю с постели, надеваю штаны и иду к двери.

— Доброе утро, лежебока, — приветствует меня Челси. Ее лицо необычно свежо. Она снова выглядит здоровой, следов от моих ударов не осталось.

— Что тебе надо? — спрашиваю я сердито. Я мог бы еще полежать в кровати.

— Мод хочет встретиться с тобой.

— Это все?

— Да.

— Отлично, — я захлопываю дверь прямо перед ее носом, одна из картин на стене падает на пол. Возможно, не стоит быть таким невежливым, но я все еще не простил Челси. В отличие от Блейна я не пытаюсь ее оправдать.

Я останавливаюсь, чтобы поднять упавшую картину. На ней углем нарисовано здание Совета, ее еще ребенком нарисовал Блейн. От падения рамка сломалась. Пока я собираю осколки, замечаю, что за рисунком есть еще что-то. Пергамент грубый, но не белый, как для рисования. Я вытаскиваю его из осколков и осторожно осматриваю. Это письмо, написанное почерком, который я узнаю всегда.

«Моему старшему сыну», — начинается оно. Это мамин тщательный, чистый почерк. Я глубоко вздыхаю и читаю дальше: «Ты непременно должен это прочитать, а затем сразу спрячь письмо. Грей не должен о нем узнать. Я часто думала, как мне все рассказать вам, но потом решила, что ты должен узнать эту тайну после моей смерти. Я пишу это письмо в последние часы жизни. Я так сильно хочу сама все тебе объяснить, но я прикована к постели. Этот мир с Похищением и Стеной полон загадок и такой странный, что я никак не могла понять его. Думаю, ты поймешь, когда наступит твой восемнадцатый день рождения, почему я поделилась с тобой этой тайной. Правда или ее поиски не могут умереть вместе со мной. Ты не можешь рассказать об этом брату. Я знаю, это будет сложно для тебя, но если Грей узнает об этом, он будет искать ответы. Он поставит все на кон и рискнет тем, что ты не найдешь правду. Но ты должен. Ты должен найти истину вместо меня, потому что смерть заберет меня, прежде чем я успею разгадать тайну. И потому говорю тебе, мой сынок: ты и твой брат не то, во что я учила вас верить. Грей — это…»

Я переворачиваю письмо, но продолжения нет. Я просматриваю осколки на полу, но второй лист, который является продолжением первого, спрятан не в раме. Я читаю письмо снова и снова.

«Грей — это…» Кто я? Я бегу в спальню и распахиваю сундук, который принадлежал Блейну. Я переворачиваю одежду и старые вещи, пока мои руки не находят маленький, перетянутый крепким шнуром дневник. Я перелистываю его и останавливаюсь, когда нахожу день, в который умерла мама. Запись Блейна очень короткая.

«Картер со всем ее искусством не смогла помочь, и сегодня мама умерла. Она оставила мне странное письмо. Сначала оно напугало меня и смутило, но потом мне стало понятно, что удача благосклонна ко мне, потому что мой брат еще со мной. Грей, которого я, с каждым проходящим днем, все больше оберегаю».

Я кидаю дневник обратно в сундук, иду назад на кухню и стискиваю письмо матери в кулаке. Как они могли держать от меня в секрете то, от чего так сильно зависит моя жизнь? И что теперь? Их обоих больше нет, и я стою один в темноте без всяких объяснений. Правда, на которую так надеялась мама, после Похищения Блейна останется загадкой. Особенно для меня.

Я читаю письмо еще раз, и, когда меня переполняют чувства обиды и предательства, выбегаю из дома. Я должен убежать от письма так далеко, как могу. Но затем вспоминаю слова Челси, и понимаю, что стою перед домом Мод.

Я делаю несколько глубоких вздохов, прежде чем стучу в дверь, и слепящая ярость становится злостью, а злость переходит в глухое недовольство. Мод открывает почти сразу и приглашает меня внутрь.

Дом Мод один из красивейших в городе. Пол не земляной, а покрыт деревом. На раковине есть рычаг, при помощи которого можно накачать воду прямо в дом. Когда я захожу в дом, чайник кипит на плите, и пахнет свежеиспеченным хлебом.

— Чаю? — спрашивает она, пока я сажусь за кухонный стол. Я отказываюсь, что, возможно, не так вежливо, как надо, и жду, пока она наливает себе чашку горячей воды и заваривает травы. Наконец Мод садится ко мне за стол и осторожно попивает приготовленную бурду.

— Вы хотели меня видеть? — спрашиваю я.

— Да, да. У меня есть имя для тебя, — я знаю, что это значит, и не хочу это слышать. Это последнее, о чем я хочу сейчас думать.

— Я думал, вы сказали, что некоторое время мне не нужно это делать.

— Прошло почти три недели, Грей, — говорит она. Пар поднимается от ее чашки, закручивается перед носом и сливается с ее белыми волосами, прежде чем зависнуть под потолком.

— Правда?

— Угу, — бормочет она утвердительно.